— Рано радуешься, — прервала меня Юстина, указывая рукой куда-то назад. Я повернулся и присвистнул. К нашей корме заруливала вражеская трирема. Вот так ситуация! А мы и так потеряли половину команды…
— Всем отойти с кормы! — К Юстине вновь вернулся звонкий командный голос. — Копейщиков — вперед! — И она обернулась ко мне. — Пойдем, пробьемся к своим.
Воодушевленные нашим появлением, Веймары окончательно смяли нападающих. Кто-то успел перепрыгнуть обратно на либурны, менее удачливых располосовали мечами на ремешки для сандалий. К нам прорубились Фортис с Ювеналием, оба невредимые, хотя и изрядно помятые. Ювеналий, хлеща целительную настойку, заметил Юстине:
— Новичок бился молодцом. Помог мне здорово. Мы свалили одного из Игроков. Ни разу до этого его не видел. Думаю, тридцатый левел был, никак не меньше.
Юстина бросила на Фортиса такой взгляд, что у меня защемило под ложечкой. Мне тоже отчаянно захотелось, чтобы на меня сейчас так же посмотрела красивая девушка, к которой я неровно дышу. К сожалению, Грация была за тридевять морей.
— Мы тоже уложили одного, — сдержанно обронила Юстина и показала рукой на трирему. — Сейчас начнется рок-н-ролл по полной программе.
Ювеналий присвистнул:
— Ого. Дело пахнет керосином. С либурн опять полезут на штурм. Что делать будем, господа хорошие?
— Погодите, — вмешался Фортис. — А как насчет твоей идеи, Юстина? Мы переходим на любой из кораблей по бортам, и как только трирема вцепляется нам в глотку — тут же отваливаем.
Юстина и Ювеналий быстро переглянулись.
— Надо попробовать, — согласилась она. — Ювеналий, иди на правую либурну, она стоит носом в нужную сторону. Вырежь всех. Пусть юниты займут место за веслами. Подготовь матросов с топорами, нужно будет оперативно перерубить все канаты. И еще возьми тройку с шестами, чтобы нас быстро оттолкнуть. Действуем не мешкая. Но по возможности как можно тише. Мы остаемся отбиваться от десанта, постепенно отступая в твою сторону.
— Двинули, — решительно сказал Фортис. — Нобилис, иди с Ювеналием. Мы с Юстиной будем рубиться на «Аркадии». Кота моего нигде не видал?
— Тьфу, я на пакость эту и смотреть не хочу. Греет где-то шкуру в трюме.
Не успел я это договорить, как манул появился на палубе. Легок на помине, бесячье отродье! Осмотрелся, прижал уши и стал воровато пробираться к борту. Причем, что характерно, в зубах он держал здоровенный кусок копченой грудинки, с трудом волоча его перед собой. Не выпуская мяса, исхитрился подняться на задние лапы и попытался запрыгнуть на борт, но под тяжестью куска тут же сверзился вниз. Мне стало жалко животину, и я, схватив его за шиворот, с размаху перебросил на палубу либурны. Ближе к корме, подальше от вооруженного народа. А то пропадет за фунт дыма. Вместе с ним полетело истошное перепуганное мяуканье. Котовья добыча в процессе аварийной транспортировки выпала из раскрытой пасти и плюхнулась в морские воды. Кот не стал выяснять судьбу утерянной жратвы, а, подняв хвост трубой, юркнул куда-то вдоль борта.
Пока я нянчился с питомцем Фортиса, юниты по команде Юстины достали несколько припасенных заранее легких трапов (штурмовой корвус был намертво закреплен на носу шебеки) и перекинули их на либурну. Прозвучал сигнал к атаке. Я выхватил палаш и рванул на вылазку вместе с отрядом Веймаров. Лихо перескочил на вражеский борт, в прыжке сбил с ног одного из баркидцев, получил встречный выпад мечом в живот и тут же чуть не скопытился. Пришел, увидел, отхватил. Спасло меня то, что волна наших гвардейцев с ходу смела и опрокинула разрозненный порядок обороняющихся, и линию боя утащило куда-то вглубь палубы. Иначе или добили бы, или дотоптали. Я издыхающим тараканом отполз под прикрытие палубной надстройки, вытащил целебное зелье, заправился от души, наблюдая, как кровь перестает сочиться у меня по ладони, зажимающей рану в брюхе, и, отдышавшись, снова бросился в сечу. Теперь уже намного осмотрительней. Мое владение режущим инструментом не было на должной высоте, поэтому приходилось действовать из-за могучей спины Ювеналия. Но все равно удалось пару-тройку раз достать противников, одного серьезно — хлестким рубящим ударом по скуле. Вообще вся эта бойня происходила не как в книжках или в батальных сценах исторического кино. Там все грамотно, организованно, даже по-своему красиво. На любителя, конечно. Тут какая-то катавасия, вакханалия, где толком ничего не успеваешь понять или сделать, все вокруг мелькает, все орут, подчас не можешь даже вкурить, куда бежать, с кем и против кого. Словом, когда все было кончено, я испытал огромное облегчение, поскольку остался жив. И некий тупизм, поскольку толком не соображал, что вокруг происходит. Ладно. Справились, и то хорошо. Могли и укокошить. Снова. Я поежился. Одного раза вполне хватило, чтобы усвоить: умирать — это больно и страшно. Веймары сноровисто скидывали с палубы в море трупы и всякие лишние тяжести. Вновь поступивший народ усаживался за весла. Несколько человек подготовили длинные шесты. Тут же стояли наготове бойцы с топорами. Я оглянулся на палубу «Аркадии». Там вовсю кипело сражение. Наши сдерживали свежих бойцов с триремы, постепенно сплачивая ряды и отступая в сторону захваченной либурны. Юстину и Фортиса я видел хорошо. Оба в середине строя, оба прикрыты воинами. Ювеналий сноровисто командовал юнитами. Трапы передвинули и поставили по центру, чтобы нашим удобней было быстро свалить с шебеки. Но я уже чувствовал, что свалить удастся не всем.
Баркидцы обтекали наших ребят, стараясь оттеснить от борта. Сзади ими командовал Игрок — здоровенный, темнокожий, как мазутная лужа, мужик со связкой дротиков в руках. Он, похоже, уже прошарил ситуацию и в стремлении помешать отступлению наших зычно командовал своим бойцам:
— Отрезайте их! Не дайте уйти!
По трапам на либурну начал прибывать народ, многие были ранены. Подходила очередь Юстины с Фортисом, но они что-то медлили. И дождались-таки беды. Игрок противника метнул дротик в моего кореша, но тот вовремя увернулся. Повезло ему, не подфартило парню, который стоял у него за спиной. Короткое копье насквозняк прободало ему грудину и вышло из спины на добрый десяток сантиметров. Жуть. Второй бросок этот борзый папуас, демонстрируя редкую степень прошаренности, залепил в Юстину. И попал. Наша красавица от удара повернулась винтом и рухнула на руки Фортиса. Вот незадача! Остатки Эквитов обступали граждан Альба Лонга, но их ряды таяли под смертельными ударами баркидских воинов. Я в один прыжок долетел до трапа и, протягивая руку, заорал Андрюхе:
