Я ждала, Рекс крутился вокруг меня. Я отвела взгляд, не зная, что мне делать и нужно ли что-то делать вообще.
— Что? — тихо спросила я, глядя куда-то в сторону. Мне нужен был ответ, я и так всё понимала.
Маковецкий развёл руками.
— На этом моменте наш совместный путь и подошёл к концу. Я выполнил свою часть договора.
Я с трудом сдержала глубокий вздох. Тоска ломала меня изнутри. Дальше мне идти одной. А Артём?..
Я снова посмотрела на Маковецкого. Увижу я его ещё когда-нибудь? Я поёжилась, теперь холод и мрак метро казались мне ещё более жуткими, чем раньше.
— Не хочешь хотя бы до выхода довести меня? — спросила я хриплым голосом.
Маковецкий чуть нахмурился.
— Не могу, Орлова, извиняй, — ответил он. — Мне надо обратно на Тверскую. Дел по горло. Тут не так долго, — Артём вытянул руку, указывая мне за спину. — В конце тоннеля ещё станции Аксиана, там тебе подскажут, как правильно выйти к площади.
— Ты уверен, что…
— Слушай, — Маковецкий глубоко вздохнул, проницательно глядя на меня. — Мне, правда, надо идти по делам совершенно в другую сторону. — Он указал большим пальцем себе за спину и пожал плечами.
— Я понимаю, — грустно улыбнулась я, стараясь не превращаться в размазню. — Тогда давай прощаться…
Я почесала щёку грязной рукой, ощущая, как всё внутри сдавило. Мне нужно было смириться с тем, что Артём уходит, что дальше я пойду одна. Хватит уже из себя слабенькую дурочку строить. Нужно хоть раз попытаться выглядеть достойно.
Артём вздохнул, усмехнувшись, и подошёл ко мне.
— Да ну, прекрати. — Он положил руку мне на плечо. — Ты и без меня прекрасно справишься, Орлова. Ты уже достаточно пережила на этих пустошах. К тому же ты не одна, с тобой твой любитель резинового мяса.
Артём засмеялся, опустился на корточки возле Рекса и взъерошил ему загривок, говоря всякие ласковые гадости. Я слабо улыбнулась, наблюдая за ними.
Маковецкий выпрямился, весело подмигнул мне и легонько щелкнул по носу.
— Не вешай нос, Орлова. Будь внимательнее. И держись подальше от подозрительных типов.
Я посмотрела на Артёма. Слабый свет осветил его загорелое лицо и отразился в циничных глазах.
— Спасибо тебе за всё, Артём, — сказала я. — И…
Маковецкий на секунду приложил палец к моим губам, и я замерла.
— Мне достаточно просто «спасибо».
Он улыбнулся.
— Я надеюсь, что мы ещё когда-нибудь встретимся, — с горечью сказала я.
— Всё может быть, — серьёзно сказал Артём. — Ты только осторожнее там, Машка. Постарайся не умереть, ладно?
Я, улыбаясь, кивнула ему в ответ.
Мы ещё несколько секунд смотрели друг на друга, и я осознавала, что за всё время нашего путешествия Артём стал мне хорошим другом. Я надеялась, что и я ему тоже стала другом хотя бы и в меньшей степени.
— Ладно, мне пора, Орлова.
Артём поправил рюкзак и махнул мне.
— Пока, — быстро бросила я. Развернувшись, я позвала Рекса и направилась вперёд по тоннелю.
Я сделала всего пару шагов, затем Артём снова окликнул меня.
— Эй, Орлова. — Я обернулась. Маковецкий что-то достал из кармана — Возьми. Это тебе маленький подарок.
Парень что-то кинул мне, и я это сразу поймала. Опустив глаза, я увидела, что это зажигалка. Маленькая зажигалка, не та, которую с собой носил Маковецкий, какая-то другая — черная с витиеватой надписью.
— Спасибо, — сказала я недоумённо, поднимая глаза на Маковецкого. Тот хмыкнул.
— Она тебе ещё понадобится, — сказал Артём. — Помяни моё слово.
— Хотелось бы мне быть такой же смелой как ты, — невпопад вдруг сказала я, пожимая плечами и убирая зажигалку в карман.
Артём несколько секунд с интересом всматривался в моё лицо. Он отвёл глаза в сторону, тяжело вздохнув.
— Знаешь, — медленно сказал он. — Ты станешь смелой, когда перестанешь бояться скрежета металла на улицах столицы. — Я недоуменно уставилась на Маковецкого. Тот махнул мне рукой. — Иди уже.
Кивнув, я развернулась и направилась вперёд. Через минуту я скрылась в полумраке тоннеля, потеряв из вида место, где мы прощались в Артёмом.
Говоря о тех годах моей жизни после этого разговора, я могу со всей честностью сказать, что никогда так и не перестала бояться этого заунывного скрежета старого металла, утопающего в песне ветра, бороздящего мёртвый город.
* * *
Я довольно быстро и без приключений дошла до Театральной. Там, пройдя по улицам Аксина, едва ли отличающимся от тех, что были на Тверской, я вышла на перешла на станцию Охотный ряд. Многочисленные торговые лавки, жилые помещения и бары оккупировали практически все свободное место на станциях и в переходах. Народа везде было очень много. Так, что и яблоку упасть негде было. Однако вскоре я вышла ближе к поверхности, там уже торговые ряды поредели.
И вот, пока я поднималась по эскалатору, сердце моё билось в груди в предвкушении. Я чувствовала, что теперь близка к своей цели. Но не менее этого во мне всё трепетало из-за предвкушения того, что сейчас я увижу самое сердце Москвы своими глазами.
Столицу, века стоявшую там, куда я сейчас собиралась выйти. Столицу Москвы, которую я хотела увидеть многие годы, которую мечтали увидеть все дети, рожденные в России. Про Москву рассказывали так много сказок, историй и легенд, что дух захватывало. А если ещё и старые фотографии посмотреть, то тут и говорить нечего.
Я поднималась всё выше и выше, чтобы отдышавшись, побрести по холодным переходам. Почувствовав свежий воздух, Рекс весело завилял хвостом и рванул по лестнице вперёд.
Собрав остатки сил, я вышла вслед за ним из метро Охотный ряд у бывшей гостиницы «Москва».
Дух захватило, и сердце забилось быстрее. Я буквально открыла рот от нахлынувшись на меня впечатлений. И теперь всё стояла и оборачивалась глядя на неё, на Москву. Передо мной были просторы сердца столицы, памятник Жукову, Красная площадь со старинными, ещё крепкими и почти целыми стенами Кремля и башнями, украшенными золотыми двуглавыми орлами. Здесь старинные почти целые здания выглядели так, словно бы их совсем не тронула война. Здесь было всё так, словно бы войны вообще не было.
Как много всего бросилось мне в глаза! Во многих местах площадь и местность вокруг неё ещё была выложена брусчаткой. Там, где её не было, всё было засыпано землёй — и рытвины, и канавы — и поросло травой.
Я шла в полнейшем восхищении, глядя на старинные здания, сохранившиеся с давних времен. Особенно великолепными мне казались белокаменные храмы с золотыми куполами, на которых искрилось солнце, и старинное здание Исторического музея. Теперь мне казалось, что мне запоминается каждая деталь: витые кованые узоры на воротах, старинные окна, необычные башенки.
