Но больше всего поражали жители города. Они шли вдоль улиц поодиночке и отдельными группами, оживленно переговариваясь, останавливались ненадолго перед витринами магазинов. Они вели себя так, словно там, наверху, над ними не было ледяной пустыни и не притаился ужас вторжения темных сил.
Разве что двое стражей порядка, встретившие отряд, едва они отошли от лестницы, напоминали о том, что не все здесь так просто, как кажется с первого взгляда.
Тихо обменявшись с командиром отряда несколькими фразами, стражи, сопровождавшие их с самого спуска, теперь исчезли, растворившись между колоннами, в которых располагались едва заметные ниши.
— Как я понимаю, у вас есть и автоматическое наружное наблюдение? — спросил Танаев, не слишком рассчитывая на ответ.
— У нас есть все, что необходимо для обороны! — безапелляционно ответил Федор, решительно направляя отряд к центральной улице. Танаев непроизвольно задержался у витрины одного из магазинов, желая узнать, что же может продаваться в этом необычном городе, и сразу же почувствовал, как острые наконечники пик прикоснулись к его спине с двух сторон.
— Не задерживаться! — сурово бросил Федор, но Танаев застыл у витрины.
Ничто не может рассказать о городе больше, чем витрины его магазинов. Одежда. Простая, приспособленная для работы и отдыха, явно не кустарного производства. Оружие, самое разнообразное, больше всего холодного, но была и пара короткоствольных ружей, тоже, похоже, местного производства.
Выходит, у них тут есть настоящие заводы, сталеплавильные цеха и те остатки высоких технологий, которые их предки успели перевести под землю, до того как город наверху накрыла волна смерти.
Возможно, здесь, под щитом ледяной пустыни, есть еще несколько таких городов. Но даже если уцелел только этот город, все равно он может стать основой будущего наступления на захватчиков. Расположенный недалеко от границ Модора и прекрасно защищенный с воздуха, Петроводск позволит разместить на своей территории не одну дивизию, в тот день, когда федеральным войскам понадобится плацдарм для наступления, и Танаеву хотелось верить, что этот день не заставит ждать себя слишком долго.
Не отреагировав на настойчивость своих стражей, начавших уже нервничать, он неподвижно стоял у витрины магазина, не отводя от нее глаз.
— Я хотел бы приобрести здесь новую одежду, моя немного обгорела и пообтрепалась после вынужденной посадки. Я не вижу цен на витрине. Сколько это может стоить?
Федор усмехнулся:
— Не нужно беспокоиться. Вам выдадут казенную. К тому же у нас не в ходу имперские деньги.
— Чем же вы расплачиваетесь за покупки?
— Есть местная валюта, но ею редко пользуются, большинство магазинов предпочитают натуральный обмен товаров.
— Понятно. Раньше это называлось бартером. Могу я узнать, куда вы меня так настойчиво сопровождаете? — спросил Глеб, недовольно покосившись на охотников с пиками, упершимися ему в бок.
— Разумеется. В этом нет никакого секрета, — ответил Федор. — Каждый прибывающий в наш город иноземец проходит регистрацию в городской ратуше, где ему присваивается статус, в соответствии с которым он может посещать определенные районы города.
«Скорее всего, эти „районы“ ограничатся тюремной камерой», — мрачно подумал Танаев, но вслух ничего не сказал, портить отношения со своими новыми знакомыми он пока что не собирался.
Наконец они двинулись дальше и пересекли центральную площадь, расположенную посередине одной из улиц, на каждом шагу вызывая заинтересованные взгляды случайных прохожих.
Им навстречу шли женщины и мужчины, довольно часто встречались дети, в одном месте они были вынуждены подождать, пока дорогу пересекла целая группа малышей. Судя по составу населения, с демографией в этом городе все было в полном порядке.
Транспорта на улицах не было — они были полностью отданы во власть пешеходов. Перемещение на дальние дистанции, очевидно, осуществлялось на электрокарах, туннели для них были проложены параллельно всем главным улицам.
Танаев старался запомнить все повороты и особенности городской структуры, понимая, что как только он решит действовать самостоятельно, этим сведениям не будет цены.
Они шли пешком довольно долго, и Танаев подозревал, что сделано это умышленно, чтобы лишить его возможности запомнить дорогу к выходу.
Наконец, впереди показалось ярко освещенное пространство большой площади, в центре которой возвышалось здание ратуши. Спутать это помпезное сооружение, украшенное барельефами и скульптурными группами, с другими строениями было невозможно.
Дыхание давно ушедших в прошлое бюрократических эпох оставило на его фронтоне свой отчетливый след, и Танаев подумал, что эта эпоха не так уж и далеко ушла от мира, который он оставил в далеком прошлом.
Ничего хорошего не могло ждать его за дверьми ратуши. Дурные предчувствия редко обманывали навигатора. А тут он вдруг почувствовал легкий тепловой укол, в том месте на груди, где под рубашкой висел Валамский крест. Что-то он хотел ему сказать, о чем-то предупредить... Танаев замедлил шаг, пытаясь решить, что ему делать дальше.
Вполне может случиться так, что из этого здания его прямиком отправят в местную тюрьму, и следует немедленно использовать свой последний шанс. Статус, который ему присвоят «отцы» этого города, нетрудно предугадать. Достаточно вспомнить страх, который он внушал сопровождавшим его людям. Все непонятное внушает страх — а Танаев был для них сплошной загадкой.
Простой человек, не прошедший в монастыре специальной подготовки, не может управлять Валамским крестом, но он смог. Обычный человек не может выйти живым и невредимым из Модора, но он вышел. И уже только поэтому вызывает у этих людей вполне обоснованные подозрения.
Адепты князя научились за эти годы хорошо маскировать своих посредников, а заслать шпионов в свободную зону они, очевидно, пытались не один раз, так что у петроводцев есть все основания относиться с подозрением к любому чужестранцу, особенно к тому, который пришел из зоны модоров с неправдоподобным, наспех придуманным объяснением.
Что же ему делать? Решение нужно принять немедленно, прежде чем они войдут в ратушу, — возможно, именно это и пытался передать ему крест чувствительным тепловым уколом. Но момент был неподходящий, перед ратушей его сопровождавшие, словно почувствовав колебания Глеба, удвоили бдительность.
И тут произошли сразу два события: из переулка выскочила группа орущих подростков с плакатами, на которых было написано: «Долой Гариса». В руках подростки сжимали пустые бутылки и камни, немедленно полетевшие в стеклянные двери ратуши. Но стекло, из которого были сделаны эти двери, видимо, привыкло отражать подобные атаки, на нем не появилось даже трещин. Собственно, подростки и не пытались разбить дверь, цель у них была совершенно другая. Танаев понял это, как только из ратуши наружу выскочила охрана.
