Не знаю, услышал его капитан или нет, но впервые за все время, что мы пробыли на корабле, кормовая катапульта выстрелила пылающей стрелой, точно попав в полынью недалеко от ледового корабля. Яростно разразившись ругательствами, капитан Брю сделал нам знак следовать за ним внутрь корабля. Захлопнув за нами трап, он уселся в высокое кресло из кости морского животного, к которому отовсюду тянулось множество жил управления, и настоятельно порекомендовал нам пристегнуться широкими ремнями к креслам. Легко снявшись с места, судно заскользило от ветра по льду, но под управлением Брю быстро обрело устойчивость и ловко развернувшись, понеслось по ледовой равнине в обратную сторону – вглубь таинственного континента Кослован. В одиночку, управляясь с кораблем, капитан ухитрялся поддерживать с нами разговор. При этом, почти не смотрел в деревянный перископ оказавшимся далеко не единственным средством навигации. Было еще множество забранных толстыми стеклами иллюминаторов вдоль обоих бортов, на носу и корме, а еще технический люк под ногами, в который он периодически заглядывал, чтобы постучать стальной арматурой по обмерзшим стальным рессорам. Двигаясь со скоростью, примерно, двадцати километров в час, нам были не страшны ни сугробы, ни убийственный ветер, ни даже изредка попадающиеся на пути затянутые тонким льдом проруби. Хитрая конструкция широких полозьев позволяла проходить на скорости такие участки, которые были на первый взгляд совершенно непреодолимы. Таким темпом мы уже через час буде на месте, ликовал я про себя.
– Вам здорово повезло, что Брю первый заметил парус в море и проследовал за вами. Гоа маленький городок, где живут в основном такие трудяги как Брю, своими собственными руками зарабатывающие себе на пропитание. Но в городе хватает и таких, кто пытается выехать за счет остальных, а именно грабежом и разбоем. Корабли с Кабала плавают крайне редко ведь сейчас не сезон, но Брю не расслабляется ни на минуту. Работает круглые сутки, двадцать два часа в день, триста один день в году без перерыва! – разорялся капитан, словно мартышка, нажимая ногами на деревянные педали и то и дело дергая за рычаги и ременные петли над головой. – Говорите, хотите добраться до руин Менкалиона как можно скорее? Не вопрос. А зачем вам туда? Всем известно, что копошащиеся там беллатрианцы не жалуют любопытных…
– Просто довезите нас до места и можете возвращаться назад, – сказал я.
– А как вы будете возвращаться обратно? Или я чего-то не знаю? – обернулся к нам Брю.
Я хотел ему ответить, но чудовищной силы удар в носовую часть корабля опрокинул судно на бок, и дальше оно по инерции скользило по льду, пока не зарылось носом глубоко в снежную гору. От мощного удара лопнули ремни, удерживающие нас, и меня с Шай Теном выдернуло из кресел, швырнув прямо на капитана, который к тому моменту находился без сознания, крепко приложившись лбом о деревянный перископ. На скорую руку, соорудив из тряпок и веревок примитивный бандаж, я оказал первую помощь борону, как самому тяжелораненому, переломавшему обе ноги, а так же капитану Брю отделавшемуся переломом руки в локте и шишкой на лбу. Металлический осколок, сорванный при ударе со стены, вонзился мне глубоко в предплечье. Отключив болевые рецепторы, я медленно извлек осколок. Со злостью откинул в сторону. Регенерировав рваную рану на плече, я совершенно измотанный упал на груду шкур и целую минуту приходил в себя, прежде чем доползти до ремонтного люка и через него выползти наружу, чтобы оценить снаружи нанесенный ущерб, а заодно выяснить причины случившегося.
– Ты хоть изредка на дорогу смотришь, когда ведешь свою раздолбанную посуду черт тебя, раздери? – ворчал я, обходя перевернутый набок ледовый корабль.
Добравшись до носовой части, я изумленно остановился на то месте, где находился оплавленный комок того, что еще недавно было передними полозьями и рессорами.
– Какого черт?! – удивился я, разглядывая во тьме ночи ком раскаленного металла. Как всегда догадка пришла, когда было слишком поздно. Отключившие невидимый камуфляж существа в белоснежных комбинезонах с глухими меховыми капюшонами, даже не стали стрелять в меня из парализаторов, а вместо этого просто окружили плотным кольцом и взяли на прицел укороченных хреновин с тремя полумесяцами на цевье и блеклыми кристаллами на концах стволов. Белоснежные маски похожие на противогазы как один уставились на меня и стали излучать пульсирующие ментальные волны через круглые глазницы, подавляя волю и желание к сопротивлению. Я боролся с сонным оцепенением как мог, но слишком велика была концентрация псионического поля способного свалить и слона. Поэтому, когда один из группы захвата непростительно близко приблизился ко мне и попытался надеть на мои руки наручники, я воспринял его просчет как дар небес. Из последних сил, разжав невидимую удавку, накинутую мне на разум, я сам в свою очередь нанес мощнейший импульс по врагу. Закачавшись на ногах галакт с глухим воплем схватился руками за шлем и с верещанием сдернул его с головы в тот момент, когда два его глаза лопнули, словно сырые куриные яйца в микроволновке, а мозг, вскипев, попытался вылиться через ноздри, в виде хлопьев пены.
Выдернув из-за пояса трупа тонкий цилиндр, я активировал силовой шнур и для верности разрубил тело на две курящиеся паром окровавленные части. Остальные беллатрианцы на мгновение, застыв от удивления при виде столь хладнокровной расправой над одним из своих товарищей, вскинули оружие и яростно стали стрелять из своих излучателей. Изолировав нервную систему, болевые рецепторы и точки концентрации энергии от внешнего мира, я успел перевести тело в режим повышенной живучести, прежде чем почувствовал, как тело окатила невидимая волна пси-излучения, сбившая меня с ног и откинувшая далеко в сугроб. Для простого человеческого тела это означало бы почти верную гибель, но только не для моего пережившего жуткое обращение на Земле. Долгие годы манипуляций с геномом сначала на базе даяков на Ната Плейоне, а потом в учебном Центре на Хлории не прошли для меня бесследно. Воскрешая в памяти уроки боя на самурайских мечах, я словно обезумевший берсерк из последних сил ворвался в ряды изумленных галактов и менее чем за минуту, половина группы уже валялась мертвыми в окровавленном снегу, пока остальные продолжали в панике пятиться, без остановки паля в меня из излучателей. Галакты были могучими бойцами, пока их сверхсложная машинерия дополняла их собственные немалые возможности, но когда техника становилась бессильной, они впадали в странный ступор удивления и страха.
Мой трофейный силовой клинок в вихре коротких разрядов скрестился с двумя другими клинками и спустя мгновение очередной противник остался без обеих кистей, а второй без головы, тогда как я сам, отделался опалинами на ключице и ноге. Среди присутствующих не было ни одного галакта, способного хоть отдаленно сравниться по умению обращения мечом с земными мастерами боя на самурайских мечах. Паникующие враги мешали друг другу и сами себе, выжидая удобный момент для удара в спину или на худой конец стараясь меня ранить или обезоружить, что бы взять живым. Я им такой возможности не давал и жестоко карал за малейшую ошибку или просчет. Из пятнадцати напавших осталось меньше трети – остальные уже или отдали богу душу или были на пути к нему – медленно загибаясь в снегу от полученных силовым клинком чудовищных ран.
