Глава 25
Утром Серж выбрался из схрона, поглядел на Толика, на едва тлеющий костёр и буркнул:
— Дровишек подкинь.
Потом зевнул, вскарабкался по стеллажам и встал на краю бетонированной ямы. Сделал шаг — и пропал за краем. Толик привычно подумал, что Серж — ленивая скотина, мог бы и сам дровишек подкинуть. Покосился на ПДА — сигнал маячил совсем рядом, не рискует фраер отходить от схрона. Когда Толик занялся костром, из подземелья вылез хмурый Мистер, он осторожно нёс котелок с водой.
— Факин греть на огонь, — пояснил. Вдвоём они приладили посудину над костром, от шума проснулся Будда, потёр глаза, подсел поближе к огню, сплёл ноги, поднял лицо к небу и стал мычать сквозь сжатые зубы. Медитировал, значит. Серж спустился в яму, взглянул на Будду, проворчал:
— Ну-ну, сектант хренов, — и тоже поглядел вверх.
Небо над схроном было яркое, голубое; денёк задался славный, ясный. Похоже, нынче будет солнечно… Хотя в Зоне с погодой творятся странные штуки, тучи налетают совершенно неожиданно.
Закипела вода, сели завтракать, накормили и Моню. Тот держался тихо, да впрочем, что ему ещё оставалось? После завтрака Животное попросил Будду:
— Слышь, толстый, дай бумажек. У тебя тетрадка была, ты здесь нашёл. Будда неторопливо полез во внутренний карман, вытащил сложенную пополам тетрадку и стал листать — искал чистые страницы.
— Можешь и исписанных дать. Только скорей, брюхо ноет, — попросил Саня.
— Нет, — коротко ответил Будда, нашёл чистые страницы, выдрал несколько. Саня, буркнув что-то, слегка похожее на благодарность, утопал вниз, а Будда принялся снова просматривать записи. То, что прочитал, тут же рвал на мелкие кусочки и совал в костёр. Ветхая бумага, хотя и была сыроватой, всё же обугливалась, свёртывалась в ломкие чёрные колечки и рассыпалась прахом.
— Ты чего? — спросил Толик.
— Не нужно, чтобы это оставалось, — пояснил толстяк. — Такие вещи правильно будет уничтожить. Это зло.
— Наверняка это не единственный экземпляр, — вдруг бросил Серж. Он впервые снизошёл до беседы с бойцами от волнения, вероятно. Сегодня ему предстояло довести до конца работу.
— Зло не бывает в единичном экземпляре, — важно согласился Будда, — но это не отменяет необходимости уничтожать его там, где встретится.
Сталкер Моня хмыкнул. Толику тоже захотелось хмыкнуть. Какое ещё зло? Добра и зла нет, есть правильное и неправильное. Что по понятиям — то и правильно. Хотя, если задуматься… Вот для Мони они — бригада, то есть, разумеется, самое очевидное зло… Толику сделалось пакостно, и хмыкать он не стал. А Будда хладнокровно листал тетрадку, читал, рвал, бросал клочки бумаги в огонь.
Серж снова выбрался наверх и стал прохаживаться вдоль края ямы, только к «жарке» не решался приближаться. Через час спустился и велел:
— Готовимся, пацаны. Ответ пришёл.
— Ответ? — Саня Животное угодливо заглянул Сержу в глаза.
Тот прочёл:
— «Моня, я всё понял. Буду один, никто не узнает. К вечеру доберусь». Моня тяжело вздохнул.
— Не грусти, — ухмыльнулся ему Серж, — всё путём! Ты уже на полдороги к дочери… Пара часов — и ты свободен! Собирайте манатки, пацаны.
— Так вечером же он будет, — осторожно заметил Толик. — Куда собираться?
— А может, он шустрый и быстро прибежит, — тут же встрял Животное. — Когда хабаром запахнет, мужики быстрыми делаются.
Серж выдал очередную ухмылочку:
— Толик, не тупи. Я же не сюда этого фраера зову, я координаты дал другие, в километре к востоку отсюда, — и обернулся к Животному: — Саня, давай свой ПДА, я тебе цифры скину, где расположено место рандеву. Ты сейчас пройдёшь туда, отыщешь местечко для засады, подходы присмотришь и примету какую-нибудь найдёшь. Скрипача возьми с собой. Через час вернётесь, и я Слепому отправлю описание — куда курс держать. Ясно?
Толик сообразил: Серж хочет постоянно переписываться со Слепым, чтобы понимать, где тот и куда направляется. Поэтому ответит не сейчас, а часом позже — сейчас-то понятно, что сталкер далеко.
Потом они с Саней отправились на место будущей встречи. Саня бросил:
— Ты по сторонам поглядывай. He нравится мне это место.
— Схрон не нравится? — Толик обиделся, он же гордился тем, какой отличный схрон для бригады нашёл.
— Схрон что надо, — признал Саня. Когда рядом не было авторитетов, он делался куда менее сварливым — не перед кем понты показывать. — А вот лес здесь стрёмный, неправильный какой-то. В общем, поглядывай. Не спорь, а поглядывай, понял?
Толик не стал отвечать, и остаток пути они проделали в молчании. Лес был на удивление тих: ни птиц, ни мелкого зверья не слыхать. Когда Саня остановился и стал озираться, Толик понял: они на месте. Животное стал ходить кругами, присматривался, принюхивался, а Толик остался на месте, решил, что ему здесь ничем больше заниматься не надо — пусть следопыт из себя активиста строит. Животное пару раз оглянулся, он всем своим видом демонстрировал недовольство напарником, однако ворчать не стал. Потом возвратился на поляну, где Толик ждал, удобно пристроившись на поваленном дереве, и объявил:
— Здесь встречу назначим. Приметы я высмотрел, Сержу расскажу.
— А почему здесь? — удивился Толик. — Кустов нет, где же прятаться будем?
— Вон холмик, с него полянка просматривается. Оттуда в два ствола всё под огнём будем держать. Одному можно вот как раз под этим поленом прилечь, — Животное постучал мыском сапога по стволу, на котором сидел Толик,— отовсюду прикрыт будет, никто не просечёт. А Моня здесь, на полянке, как на ладошке, не смоется. Хорошее местечко. И вообще, чего ты споришь? Твоё дело маленькое — по сторонам глядеть.
— Саня, не борзей! Нас двоих Серж отправил, мне тоже можно слово сказать.
Вообще-то Толик спорил из чистого упрямства, ему не понравились слова про «дело маленькое», а так-то доводы Животного звучали убедительно.
— Сам не борзей. Тебя Серж отправил, чтоб ты меньше с жирным шептался. Так что прикрой отдушину, не то душа-то выскочит.
Когда они возвратились к схрону, там всё было по-прежнему: Моня тосковал, Мистер угрюмо поглаживал ствол и не спускал глаз с пленного. Будда всё ещё листал тетрадку. Теперь он читал медленнее, иногда даже губами шевелил от усердия. Животное отправился с докладом к Сержу, который торчал в подвале.
Вскоре Серж поднялся на поверхность — наверное, чтобы сигнал лучше ловить — и стал сочинять для Слепого послание с приметами. Толику стало скучно, он пристроился рядом с Буддой. Тот по-прежнему меланхолично читал, рвал и жёг листы из старой тетради. Толику хотелось поговорить, и, чтобы завязать беседу, он спросил:
