— Саня, не борзей! Нас двоих Серж отправил, мне тоже можно слово сказать.
Вообще-то Толик спорил из чистого упрямства, ему не понравились слова про «дело маленькое», а так-то доводы Животного звучали убедительно.
— Сам не борзей. Тебя Серж отправил, чтоб ты меньше с жирным шептался. Так что прикрой отдушину, не то душа-то выскочит.
Когда они возвратились к схрону, там всё было по-прежнему: Моня тосковал, Мистер угрюмо поглаживал ствол и не спускал глаз с пленного. Будда всё ещё листал тетрадку. Теперь он читал медленнее, иногда даже губами шевелил от усердия. Животное отправился с докладом к Сержу, который торчал в подвале.
Вскоре Серж поднялся на поверхность — наверное, чтобы сигнал лучше ловить — и стал сочинять для Слепого послание с приметами. Толику стало скучно, он пристроился рядом с Буддой. Тот по-прежнему меланхолично читал, рвал и жёг листы из старой тетради. Толику хотелось поговорить, и, чтобы завязать беседу, он спросил:
— А вот это биологическое оружие, которое здесь разрабатывали, оно как? Вселяется в какую-то скотину и…
— Не только. Оно может конструировать тело из частей. Зубы химеры, нюх собаки… Понимаешь, самое интересное здесь, на мой взгляд, что эта сволочь смогла бы преодолевать отторжение чужой ткани.
— А мозги?
— Что мозги?
— Ну, вот ты говоришь: зубы, ноги…
— А! — Будда оживился. — Это интересная мысль! Мозги, наверное, тоже. Ну конечно, своих-то у твари нет, она должна чужими мозгами пользоваться. Нервная система-это она сама, а мозг нужен чей-то, точно!
Толик поёжился, представив себе сконструированную из кусков животину. Из пяти кровососов, например, можно такое чудище соорудить… А Будда уже увлёкся новой мыслью, даже тетрадку терзать перестал.
— Точно, если она наделена стремлением к самосовершенствованию, то должна стремиться приладить к себе самое лучшее, смертоносное, быстрое и ловкое, так-так… Значит, и мозгов эта бодяга касается. Такая тварь будет стремиться завладеть самым совершенным мозгом!
— А какой самый совершенный? — поинтересовался Толик. Будда одним рывком выдрал оставшиеся записи, с минуту глядел на них… потом сунул в огонь и, сопя, принялся шевелить палкой, заталкивая пылающие обрывки в жар. Потом буркнул:
— А хорошо всё-таки, что исследования до конца не довели…
— М-да… — кивнул Толик. Он тоже заворожённо наблюдал, как жёлтые листочки превращаются в пепел. Потом поднял глаза — оказывается, Мистер, пристроившийся у огня напротив парней, тоже внимательно слушал.
— Факин милитари секрет, — буркнул дезертир. И плюнул в костёр.
* * *
— Зря мы всё-таки сами пошли, — пробурчал Камышов, продираясь сквозь кустарник.
«Долговец» всячески демонстрировал недовольство. Ему не нравилось всё — и то, что Слепой запретил сообщать руководству группировки, и то, что приходится тащиться в обход участков с повышенной радиоактивностью из-за Очкарика, у которого нет защитного костюма, а скорее всего он опасался, что ему поставят в вину, что ушёл со Слепым, не получив формального разрешения отлучиться. «Долговец» только предупредил, что покидает расположение группировки для проведения незапланированной акции.
Спутники слушали его со всё возрастающим раздражением, но сдерживались. Когда Очкарик заявил, что отправится выручать незнакомого ему Моню, Слепой только плечами пожал — отлично видел, что отговорить его не удастся. Раз уж втемяшилось в голову Очкарику, что он обязан Слепому и должен отблагодарить, — значит, не откажется ни за что. Теперь выходило, что Шура всех задерживает, из-за него приходится делать крюк… Это верно, но если Слепой не бухтит, то и «долговцу» правильно было бы заткнуться… Слепой, конечно, помалкивал — во-первых, Шура в самом деле мог пригодиться; во-вторых, сейчас было не до брюзжания, сталкер волновался за Моню.
— Зря мы через эти кусты прёмся, — снова завёл Камышов.
— У нас времени в запасе полным-полно, — буркнул наконец Слепой, — я ж нарочно сказал, что к вечеру буду, чтоб было несколько часов на подготовку… И вообще, тебе в твоём костюмчике колючки не страшны, чего зудишь?
— Да я так…
— Волнуешься, что начальство взгреет за самоволку?
— Есть и такое обстоятельство, а как же… У нас в «Долге» с этим строго. Но я ж по делу! На моём участке четыре мертвеца, должен я разобраться, что там к чему было?
— А, так ты по делу… Тогда ладно, ворчи, — смилостивился Слепой.
— Так я же чего? Я говорю, дать бы нашим знать — и выслали б тревожную группу, прочесали окрестности, разобрались…
— Вашу тревожную группу за версту слыхать, доспехами гремите, как танковый полк! А нам нужно тихо, Камыш, не бузи! Ты же понимаешь: если Моня ещё жив, его в случае заварухи первым шлёпнут.
— Это да, я понимаю… Я ж согласился. Согласился же я!
— А какой у нас план? — подал голос Шура. — Что вообще делать-то станем? Не попрёмся же мы прямо в эту точку, ну, координаты которой тебе по мейлу прислали? Ведь засада ждёт, как пить дать.
Слепой задумался. Он размышлял над планом действий, пока шагали от завода «Росток», теперь пора уж было и итог подвести.
Тот факт, что в деле оказались замешаны Бузяк и Моня — его знакомцы по гостинице «Звезда», — наводил на нехорошие подозрения. Вполне возможно, ниточка тянется к пакету Карого, ох возможно! Тогда его, скорее всего, заманивают в засаду. Бузяк мёртв, и Моня, славный человек, даёт знать, что приглашение паршиво пахнет… Значит, Моня ещё жив? Или был жив, когда отправлял мейл? А сейчас?.. Что, если ему, Слепому, предложат обменять друга на компромат?.. Эта мысль показалась заслуживающей внимания. Пакет Карого хоть так, хоть этак пора было вынимать из тайника…
— Вот что, мужики, — решил Слепой, — нам придётся ещё один крюк сделать, совсем небольшой. Если предложат обменять Моню на пакет — придётся соглашаться. На этот случай пакет следует иметь при себе… ну а потом действовать по обстоятельствам. Как-то обмануть, исхитриться… Слепой свернул к руинам, в тридцати метрах от которых спрятал секреты Карого. Минут через двадцать Камыш окликнул:
— Постой, Слепой! Впереди кто-то есть.
— Что за «кто-то»?
— Сигнал на ПДА. Человек. Слепой поправил автомат, передвинул ремень на плече, чтобы оружие половчее расположилось под рукой, и уточнил:
— Движется?
Очкарик, который шагал в нескольких шагах позади, теперь подошёл ближе и встал рядом. Он также поглядел на браслет — его прибор ничего не фиксировал, у «долговца» машинка была круче.
— Движется, — после паузы ответил Камышов, — только медленно. Я сперва подумал — труп. А может, в самом деле? Ну, мертвяка хищник ворочает?
