Но сейчас они вместе. Да. Нужно соображать. Нужно исполнять замысел.
Она ждет.
- Просыпайся.
Немой собеседник и его собственная пустая форма слились воедино.
Один из сложенных на краю зрительного зала трупов открыл глаза.
Пробравшись за кулисы сцены. Сэм Ватанабэ замер, следя за террористом, стоявшим спиной к нему. Ватанабэ всегда был поразительно неслышным для человека, обладавшего столь большим весом и столь обширной фигурой. Прокрасться мимо пары охранников труда не составило. Тем более, после недавнего столкновения на верхних этажах людей у захватчиков начинало слегка не хватать. И без того способные держать под контролем лишь небольшую часть здания, террористы теперь вынуждены были работать совсем уж с натяжкой. Заменять автоматчиков смертницами было нельзя. А тут еще Ясфир куда-то пропал, о чем Сэм слегка пожалел.
В линзах служебных очков подсветилась короткая строчка информации. Судя по идущему от установленной на сцене бомбы, та и вправду была "чистой". А значит, могла грохнуть так, что от города останется большой кратер и осыпающиеся в него руины по краям. Террорист, судя по второй строчке, тыкавшейся в левый глаз, был жив, здоров, слегка напряжен и неподвижен. Интересно, успел Ахремов со своей симпатичной парой обработать им мозги?
- Они вышли на рабочий уровень, - сообщил Мастер, заставив ухо рефлекторно чесаться.
Это был сигнал. Сэм покинул свое укрытие за кусками убранных декораций и шагнул в сторону сцены. Несколько часов назад точно так же выходил Ясфир, неся с собой страх, смерть и унижение. Террорист вышел почти незамеченным, прикрываясь игравшей музыкой и горевшими огнями представления. Ватанабэ шагнул на сцену, освещаемый бледными потолочными лампами, слыша лишь сдавленные стоны, шепот и удушающее эти полумертвые признаки жизни молчание. Молчали и заложники, и женщины, готовые к смерти, и люди с автоматами, стерегущие человеческий бульон. Но, если пленники молчали от страха, безнадеги и просто боли, то захватчики молчали потому, что невидимые нити, как и у сообщников на балконе, ковали тела и рассудок. Смертницы застыли без движения, окончательно уподобившись статуям. Автоматчики еще сохраняли способность как-то двигаться, поворачивать голову, кто-то даже промычал нечто нечленораздельное.
Доктор Ортега, оказывающий посильную помощь тем из зрителей, кто в ней нуждался, первым увидел, как за спину автоматчику, стоящему на сцене, зашел широкий темный силуэт. В следующий миг ударенный под колено террорист, не издав ни звука, присел, а за его подбородок и затылок ухватились мощные руки. Мощный рывок - и голова захватчика утробным хрустом развернулась на сто восемьдесят градусов. Тело сразу же приобрело неестественный вид, стало похожим на ластиковый муляж. Не может у настоящего человека голова так развернуться. И какой силой надо обладать, чтобы повернуть человеку голову задом наперед? Тем не менее, труп действительно упал на живот, но стекленеющими глазами уставился в потолок. Убийца педантично одернул пиджак. Широкий толстяк в костюме с красным галстуком глянул в зал поверх не к месту надетых черных очков. На губах играла кривая ухмылка, делавшая выражение пухлого лица, украшенного эспаньолкой, на удивление зловещим.
Прежде, чем кто-то из свидетелей расправы усел среагировать, толстяк резвым слоником скакнул в сторону бомбы и скрылся за стальным корпусом. Зрители из первых рядов обреченно застыли, ожидая стрельбы, взрывов. Смерти. Но ничего не происходило. Тело с неестественно повернутой головой лежало у всех на виду, а автоматчики в зале - позади, с боков - не шевелились, только кто-то дернулся, не сходя с места. Смертницы же и вовсе не шелохнулись. И, поддаваясь опережающему любую мысль инстинкту самосохранения, самые бойкие из заложников тоже решили не шевелиться.
А Сэм, убрав на всякий случай возможную угрозу с тыла и скрывшись от лишних глаз, добрался до бомбы. Контрольная панель показывала, что, к счастью она хоть и взведена, не ведет отсчет времени до взрыва. Отлично. Значит, делать то, что велел сделать шеф на случай чрезвычайных обстоятельств, не придется.
Стоп. Что-то неправильно. Почему таймер сплошь состоит из мигающих восьмерок? Сэм не был специалистом по взрывному делу, но категорически не переносил непонятностей. Придется проверять. Широкая Лопатообразная ладонь легла на холодный стальной бок. Скрытые очками глаза вновь заиграли зрачками.
Она теплая, живая. Почти как человек. Внутри неслышно бурлит энергия. Много энергии, сильной, скованной, неспособной вырваться на волю без приказа автоматики и электроники. Ей больно. Энергию внутри извлекли силой, ее не отдавали. Ее... вырвали? Невероятно. Ее вырвали и поместили в металлический корпус. Сейчас сквозь провода пришла команда освобождения. Но это освобождение сразит все на своем пути. Те, кто принес ее в это место, не знают об уготованной им судьбе. Не оружие угрозы стоит за их спинами, а орудие казни виновных и невинных.
Заморгав, Ватанабэ отдернул от бомбы руку.
- Чтоб меня шпалой ударило... - тихо выругался он. - Она все-таки тикает. Тьфу ты...
Он чуть отступил. В зале уже начинали нервничать. Еще минута - и начнется что-нибудь нехорошее. А еще три - и начнется штурм. Пора.
Отведя назад руку, Ватанабэ широко размахнулся. Сжатый кулак со всей силы врезался в стальной корпус, вызвав недовольный гул, похожий на обиженный возглас. Не обращая внимания на жалобы бомбы, кулак заставил крепчайший металл жалобно прогнуться. Мужчина почувствовал, как трещат кости, и от руки бежит импульс страшной боли. Но отступать было уже поздно, и ударившая рука, в конце концов, заставила металл вязко расступиться. Он пробил оболочку насквозь.
Потерявшая чувствительность кисть провалилась в пустоту. Лишь спустя пару секунд, когда началась регенерация, он ощутил прикосновение. Посаженная на электронную цепь сила защекотала кончики пальцев. В прошлый раз он занимался откачкой энергии в Токио, когда надо было срочно залатать поврежденную голову, чтобы не успел разрушиться мозг. Сейчас Сэм был цел, а принять предстояло, судя по всему, намного больше. Как бы не лопнуть.
Чья-то измученная, вырванная душа кусала ладонь. И Сэм раскрыл эту ладонь, предлагая помощь. Благодарно обдав руку теплом, чужая энергия пронзила ее и заструилась верх по плечу. Зажмурившись, Ватанабэ отрешенно фиксировал, как растекается горячий белоснежный поток, затекший под веки, осевший под ногтями, вызывавший сухость во рту... Заставивший сердце биться с такой скоростью, что любой врач приказал бы немедленно класть толстяка в реанимацию. От тела с подскочившей температурой наверняка можно было прикуривать. Почувствовав, как по лбу бежит капелька пота, Сэм поспешно вынул из дыры в корпусе бомбы руку и утерся.
