— Я готов сложить голову за орден, брат-капитан, — вымолвил Праксор.
— Не это я имею в виду. — Сикарий вновь прильнул к магноклю. — Эту войну можно выиграть. Но нам нужно время. Нам нужны танки, — Антарону явно придется по душе этот театр войны, — и «Возмездие Валина». Я хочу выбить для нас время и сразить повелителя некронов. Но я не планирую умирать ради этого. — Он повернулся к Праксору, буквально прожигая того пристальным взглядом. — Моя легенда еще не окончена, и я еще снискало на свое знамя новые победы.
Праксор кивнул. Непокорность Сикария судьбе поистине вдохновляла, хоть и не унимала горечи от уже понесенных Ультрамаринами потерь.
— У Келленпорта, под самыми стенами города, мы направим некронов в наш собственный проход, и они падут пред нашей яростью. Тигурий к тому времени уничтожит пушки в Танатосе, и Антарон сможет обрушить на врага свой бронированный кулак.
— Некроны — грозный противник, мой лорд. Это не орды Ксерклиза, и уж тем более они не носят копий и не передвигаются на деревянных лодках.
— Согласен, но у нас есть болтеры. Мы Адептус Астартес. — Он повернулся к Дацеусу. — Движемся к внешней границе Келленпорта. Передай приказ сержантам Иксиону и Страбо выдвинуться туда со всей возможной скоростью. Некроны наступают.
И Страбо, и Иксион быстро ответили Дацеусу. Скорость, с которой пришли сообщения, всколыхнула недобрые предчувствия в голове Праксора, лишь укрепившиеся при виде мрачного лица сержанта-ветерана, когда он передавал ответ Сикарию.
— Приказ отклонен.
— Поясни, брат-сержант.
— Они не могут этого сделать. С востока, от Келленпорта, идут новые силы. Некроны окружили нас.
Сикарий молча взял свой шлем. Когда он резко опустил его на горжет, раздался лязг, похожий на звон погребального колокола, нарушивший мертвую тишину пустошей. Когда же капитан вновь заговорил, слова его, донесшиеся из решетки вокалайзера, были подобны резким ударам ветра:
— Собирай своих братьев, и пусть другие сержанты делают то же самое. Мы будем стоять здесь. — Его голос стал воинственнее и громче, когда он выхватил Клинок Бури и указал им на марширующие орды во главе с повелителем некронов. — Нас ждет смерть либо слава, и я готов встретить любую из них.
Анкх имел канал связи с каждым механоидом в гробнице. Они были его рабочими, посланниками, они были глазами и ушами его — истинного Архитектора. Большинство существ во Вселенной — он привык считать их всех несмышлеными детьми в сравнении с величием и интеллектом некронов — видели в них всего лишь машины. Но они были намного выше этого. Наука кардинальным образом изменила всю их расу. Они шагнули так далеко вперед и овладели такими знаниями, которые иные, более примитивные культуры называли «магией». Одной из таких низших культур являлись люди, раса чудом эволюционировавших приматов.
Дабы послужить замыслам своего повелителя, ему придется использовать «магию» ужасающей силы. Он активировал монолиты Фаланги Судного Дня и через фасеточные глаза своих дронов наблюдал уничтожение одной из пирамидальных установок. Увиденное удивило его. Возможно, именно из-за этого Не-мертвый так рьяно хотел поквитаться с человеком. Действительно ли этот геновоин хоть чем-то отличается от остальных особей? Определенно, облачен он был богаче, нежели любой из этих закованных в броню варваров. Обездвиживание монолита также следовало принять во внимание, особенно с учетом того, что он провернул это в одиночку.
Анкх отправил остальных под командование своего повелителя. Не-мертвый жаждал тотального уничтожения — когти Проклятья Разрушителя все глубже проникали в его хрупкий рассудок. А самым лучшим оружием для такой цели были монолиты класса «Судный День».
— Вы хотите разрушений, мой господин, — сказал Анкх в тишину гробницы. Глазами своих созданий он мог видеть тройку монолитов, скользящих к своим позициям. Энергетическая связь между ними вышла практически на предельный уровень, — и вы их получите.
Анкх творил свою «магию».
— Давайте, ну же! Хоть спины себе попереломайте, но убейте мне этих тварей! — Летцгер уже охрип от постоянных криков. Ему приходилось надрываться изо всех сил, чтобы его голос могли услышать сквозь неистовый гром орудий.
Впрочем, команда и без того хорошо знала свое дело. Им было необходимо пролить вражескую кровь, ведь от этого зависели жизни людей.
«Длань Хель» громыхнула вновь, сметая пыль с основания и забрасывая крошевом нижние уровни. Летцгер сменил цель, оставив Холмы Танатоса и сосредоточившись на монолитах, готовящихся смести защитников площади Ксифоса. Но до сих пор любые попытки подстрелить некронские пирамиды заканчивались ничем. Какая-то эфирная вуаль защищала их. Те же выстрелы, что не исчезли во вьющейся вокруг машин черной пустоте, были попросту поглощены живым металлом, из которого состояли монолиты.
Вид сквозь прицел «Длани Хель» никак нельзя было назвать воодушевляющим.
Летцгер схватил рожок вокса.
— Оставьте их и дайте залп по площади! — Он забарабанил пальцами по кнопкам, проводя необходимые вычисления и внося корректировки в наводку орудия. — Наподдайте этим металлическим засранцам половинным зарядом. Не хочу, что взрывом разнесло еще и наших Ангелов.
Впечатав приемник в гнездо, Летцгер хотел было снова прильнуть к прицелу и посмотреть на представление, когда что-то ослепительно яркое вспыхнуло на горизонте.
Изумрудный, обжигающий глаза свет из невидимого источника заставил его отвернуться. Кожей он ощутил невыносимый жар и вонь своих задымившихся волос за мгновение до удара луча.
— Милостивый Император, — выдохнул он, когда зеленое пламя поразило «Длань Хель» и богоподобное орудие погибло.
Аданар почувствовал взрыв еще до того, как увидел его. Более того, он почувствовал его даже прежде, чем луч ударил в стену Келленпорта и разворотил «Длань Хель». Летцгер, злобный старый пес, в это время был на платформе и после изумрудной вспышки погиб вместе с орудийным расчетом. От самой пушки тоже мало что осталось — лишь куча искореженного металла. Большая часть стены и находившихся на ней бойцов — и даже те, кто успел укрыться на нижних уровнях, — все это испарилось.
Аданар повернулся к Хьюмису, скрючившемуся за баррикадой. Униформа капрала из-за тепловой волны воспламенилась в нескольких местах. Аданар попытался сбить огонь, но вдруг понял, что его собственное лицо превратилось в один сплошной ожог, любое прикосновение к которому вызывало жгучую боль.
