— И правда, в плечо толкнуло, но не сильно.
— Теперь показываю пистолет и бомбу.
Закончив с ликбезом по военному делу, Влад указал на Эхнатона:
— Ремонтники сверху на корпусе установили пару сидений, переделав кресла из медцентра. Теперь можно будет передвигаться быстро. Но при этом лучше развернуть их, чтобы располагаться спиной к движению.
— Зачем?
— Холодно, встречный ветер быстро заморозит. От спинки сиденья хоть какая-то защита. Хотел кабину сконструировать, но не успел.
— Ничего, одежка местная хороша, хоть и от нечистого духа.
— Никакой это не дух — просто склад старый.
— Иерархам, Влад, гораздо виднее.
— Ты, кстати, можешь хоть прямо сейчас валить к своим иерархам, если что-то не нравится.
— И пропустить столько интересного? Да ты, должно быть, шутишь?
— Смотрю я на тебя и ничего не понимаю…
— Иногда я сам себя не понимаю… Ну так мы полетим, или ты решил разговоры вести о божественном и роли церкви в нем?
— Поехали.
* * *
Создание из кошмарного сна хладнокровно выждало, когда под стеной, на которой оно укрывалось, проедет машина передового дозора, после чего без звука спикировало вниз, ухватило зейпа, скрючившегося на холодной броне в калачик, и в несколько прыжков скрылось среди руин.
Зейп только после этого начал орать, причем вряд ли от страха — безо всякого сомнения, аборигена там пожирали заживо. Его тупые товарищи тоже завопили, хватаясь за свои дурацкие копья и луки. Опоздали шуметь, раньше надо было тревогу поднимать. Живут в грязи, а легкого холода и едва заметной сырости боятся. Скорчились на броне, дальше носа своего не смотрят, вот и прозевали тварь пустоши.
Лереида зябнет даже в кабине транспортного дрона, своего личного средства передвижения, куда не допускаются вонючки в тухлых шкурах. Неужели они верят, что отвратительно-кислый смрад пугает чудовищ? Видят же сами, что ничего здешние образины не боятся.
Вот идиоты! Сыплются с брони, бегут к руинам, размахивая своим смехотворным оружием. Ругаясь сквозь сжатые губы, откинул дверцу кабины, ступил на броню, одновременно отдавая команду машинам остановиться.
И людям, если так можно называть этих вонючек, тоже закричал:
— Стоять все! Вернуться на места!
— Но госпожа, тварь схватила…
— И что? Он уже мертв, не стоит терять время ради одной твари. Тут их еще предостаточно, будете смотреть внимательно, сумеете немало перебить. Вам что было приказано? При виде тварей поднимать тревогу. Вы — глаза и уши этих машин, только покажите им, где опасность, и ее не станет. Смотрите!
Одна из машин, подчиняясь неслышному приказу, развернула турель в сторону руин, где как раз оборвался последний крик пожираемого неудачника. С направляющих сорвалась ракета, влетела в пролом, разорвалась за стеной, выплеснув языки огня через пустые оконные проемы и многочисленные бреши.
Лереида собрался переждать грохот взрыва, чтобы затем еще больше унизить зейпов сочными описаниями их безмозглости и беспомощности, но не успел. Мало того, что грохнуло, так еще и взрывной волной приложило — все же не стоило устраивать такой фейерверк в опасной близости. Стена, простоявшая века, не выдержала надругательства, начала заваливаться прямиком на остановившихся идиотов. Часть из них, в силу врожденного тупоумия, стояла, глядя на это с разинутыми ртами, те, в чьих головах чудом оказалась хотя бы капля мозгов, припустились наутек.
Стена рухнула эффектно, с грохотом, затмившим взрыв, под аккомпанемент криков обреченных зейпов. Удар был столь силен, что земля дрогнула, а вместе с ней и техника. Изящные полусапожки на высоченном каблуке — не та обувь, в которой следует совершать прогулки по скользким моноструктурным листам композитной брони. Лереида не удержался на ногах, отчаянно размахивая руками в запоздалой попытке сохранить равновесие, рухнул вниз. Чудом избежал знакомства копчика с гусеничной полкой, инстинктивно оттолкнувшись от корпуса машины в полете. Из-за этого тело на финише приняло положение, близкое к горизонтальному, и он плашмя рухнул в грязнущую лужу, с хрустом проломив тонкий ледок.
Вот сейчас ему стало по-настоящему холодно. Ну что за денек на его голову…
А затем он увидел тварь. Ту же самую или уже другую, Лереида не знал. Размером с корову, поджарая, будто собака из тех пород, которые с длинными ногами, название их вылетело из головы. Шкура… Да вид такой, будто шкуру содрали, причем давненько. Голова, казалось, сплошь состояла из пасти и зубов — орудие убийства, где мозгу нет места, да и ни к чему он ей, на бегу в разные стороны отлетали тягучие брызги слюны, выпускаемой в аппетитных предчувствиях.
И это омерзительное создание, ожившее воплощение всей грязи отравленных пустошей, мчалось сейчас прямиком на него. Не вызывало сомнения, что жить ему остались жалкие мгновения. Сейчас подбежит, ухватит, как того дурака, утащит в развалины и там с наслаждением будет рвать сладкое мясо, хрустя костями и многочисленными имплантатами.
И почему оно выбрало именно его?! Мчится, игнорируя зейпов, до которых куда ближе. Или и правда вонючие шкуры вызывают у тварей брезгливость?!
На этот раз настороженные зейпы не проспали. В мчащегося монстра полетели несколько копий, и двум из них удалось добраться до цели. Раны они нанесли несерьезные, но этого хватило, чтобы тварь потеряла равновесие, оступилась, перекатилась через спину с обиженным ревом. И потеряла свой главный козырь — скорость.
Кустарные приводы боевых систем работали медленно, и все же сразу две турели успели поймать монстра в прицел. Одна так и застыла, блокированная интеллектуальным предохранителем — в зоне действия огнемета находились зейпы, вторая разразилась очередью малокалиберного кинетического орудия. Тварь, не успев разогнаться для завершения атакующего рывка, покатилась по мерзлой земле, разбрызгивая кровь и куски плоти.
Лереида этого уже не видел. Он с прытью, которой даже твари могли бы позавидовать, карабкался по броне, думая лишь об одном: тут уж, разумеется, не до выверенного изящества движений, но желательно не сломать каблуки.
И еще он внезапно вспомнил о давнем, давно позабытом под накипью закачанных данных, коими торопливо и жадно загружал голову, ни разу не подумав о таком понятии, как мера.
Он ведь когда-то, еще до того, как этот мир превратился в грязную свалку, приложил руку к созданию тварей, в том числе и этой, которая едва его не убила. У него тогда было другое тело и звали его иначе. Он обладал могучим голосом, завидным басом и любил покричать. И на тех задохликов-биологов тоже орал, заставляя добиться немедленного результата. Жалкие людишки, пытаясь спастись, взяли моду укрываться в подземных сооружениях или просто руинах, и автоматизированные противопехотные комплексы не могли их там уничтожать с высокой эффективностью. Вот и требовал он от всезнаек создать вечно голодных кошек против этих трусливых крыс.
