– Значит, ты привык на него отвечать. Итак?
– Их много.
– Как они дерутся?
– Мне сложно об этом судить по одной короткой схватке. У нас есть преимущество в скорости за счет гиперпривода, но по вооружению тарги нам не уступают. А если и уступают, то не сильно. А ты сам знаешь, что при огневом взаимодействии наличие гиперпривода не имеет решающего значения. Вообще никакого значения не имеет. Разве что позволит нам вовремя удрать. Но основной проблемы это не решает.
– Да, планеты мы с места не сдвинем. Значит, вооружением они нам не уступают?
– Торпеды, плазма, лазеры. Может быть, и что-то еще, что они не стали пускать в дело ради одного разведбота.
– Ты – хороший пилот. Я уже говорил тебе об этом?
– Нет. Никогда.
– Так говорю сейчас. Ты – хороший пилот, и я тобой горжусь.
Ага, тем более что больше тебе гордиться некем. Старшенький выпал из числа любимчиков.
– Отец, я могу говорить откровенно?
– Со мной – можешь. Но только в стенах этого кабинета, а не на публике. Тебя что-то беспокоит?
– Меня несколько встревожила аудиенция с императором. Им владеют шапкозакидательские настроения. Он готов вынести Клейтона вместе с таргами на пинках и голом энтузиазме.
– Не стоит недооценивать Виктора. Он ведь тебя не знает, поэтому не показывает, что он думает на самом деле. Работа императора – внушать подданным бодрость и оптимизм.
– Мне так не показалось. По-моему, он на самом деле так думает – насильственный оптимизм можно внушить только тем, кто ничего не понимает в текущей ситуации. А рассказывать боевому пилоту, что МКК «Зевс» можно вышибить из локального пространства Гаммы Лебедя одним метким плевком, – занятие неблагодарное.
– Ты его тоже не знаешь, поэтому не можешь судить.
– Надеюсь, что ты прав.
– Это все, что тебя беспокоит?
– Не считая двух предстоящих нам войн? Да.
– Отлично. Виктор пригласил тебя на свой день рождения?
– Нет. Вообще-то он предоставил мне отпуск. О дне рождения мы с ним даже не говорили. Где будете праздновать?
– В Лувре. Подготовку начнем через неделю, думаю, как раз управимся. Не люблю я эти пышные торжества. Может быть, мне тоже уйти в отпуск?
– Шутишь? Не представляю тебя вдали от императора.
– Интересно, почему он тебя не пригласил? Присутствие героя на празднике, трансляция которого идет по всей галактике, было бы хорошим политическим ходом и поддержало бы моральный дух наших подданных.
– Я пока не заметил среди ваших подданных большой паники.
– Скажи мне, как пилот пилоту, сколько планет Империи адекватно защищены от угрозы из космоса?
– Считая Землю?
– Естественно. Разве она не планета?
– Одна.
– Вот и подумай об этом. Паника начнется, как только гражданские сообразят, что именно нам грозит. Поэтому император и делает вид, что ничего страшного не происходит.
Политика страуса приводит в желудок леопарда, подумал Юлий.
Команда императора играет в политику по своим правилам. Проблема только одна – тарги вряд ли будут их соблюдать.
Краснов приехал на пятнадцать минут раньше. Первым делом он накатил водки, вторым – закурил свою трубку, а потом взял быка за рога.
– О целом месяце отпуска не может быть и речи, – сказал он. – Сынок, ты находишься в распоряжении УИБ, и я тебя пока никуда не отпускал. В ближайшее время ты понадобишься мне здесь.
– Позвольте полюбопытствовать, зачем, сэр.
– Не позволю. Ты все узнаешь в свое время. Отпуск я тебе, конечно, дам, потому что не могу пойти против воли императора. Только будет он чуть-чуть короче. Дня три-четыре.
– Я собирался на Эдем. Я не успею за это время даже туда долететь.
– Тогда – два дня плюс дорога туда и обратно. И не советую тебе со мной торговаться, а то проведешь свои два дня где-нибудь на Гавайях.
– Вы пытаетесь запугать меня, сэр?
– Да.
Юлий был отпущен к себе только после полуночи. А завтра в десять утра его ожидал визит в штаб-квартиру УИБ на Даунинг-стрит.
– Знаешь, что это такое? – спросил Краснов.
– Какая-то хреновина, – сказал Юлий. Он устал. Ему надоело. Ему было все равно.
– Ну хотя бы на что она похожа?
– Она похожа на какую-то хреновину, сэр.
– Это оружие, сынок.
– Я так и подумал, сэр. Непонятные хреновины в подвалах УИБ просто не могут быть ничем иным. Кстати, у вас нехилые подвалы. Они под половиной Лондона, да?
– Чуть меньше, сынок. Ты знаешь, что это за оружие?
– Нет. И не имею ни малейшего желания узнавать. Но вы мне все равно расскажете.
– Даже покажу. Такое надо видеть.
– Я готов обойтись без демонстрации и поверить вам на слово, сэр.
Хреновина стояла на подставке и не была похожа ни на одну из известных Юлию пушек. А о пушках, стоящих на вооружении имперских ВКС, он знал все.
Рядом с хреновиной возились двое техников. Краснов повел Юлия в другой конец подвала.
Там на стенде стояла другая хреновина.
– А что это такое, ты знаешь?
– Эту хреновину знаю. Это броня.
– Что это за броня?
– Заводское обозначение не помню. Она устанавливается на корабли классом от линкора и выше.
– Черта с два. Это новое поколение брони, и устанавливается она только на дредноуты и мониторы. Линкоры пока обходятся предыдущим поколением.
– Сэр, это очень интересно. Я не выспался, все утро ваши аналитики трахали мне мозг, потом ваш помощник таскал меня по каким-то подвалам, теперь его сменили вы, но подвалы остались все теми же, а я, между прочим, даже не завтракал.
– Интересы Империи превыше твоего желудка.
– Я не вижу в этом подвале интересов Империи. Только какую-то непонятную хреновину и лист брони.
– Мне важно знать твое мнение как боевого пилота.
– Броня сама по себе не летает.
– Для этого вывода мнение пилота мне не требовалось. Опиши мне броню.
– Лист два на два метра. Толщина около полуметра, точнее сказать не могу. Дайте рулетку, померю.
– Торпеда такую броню берет?
– Кумулятивная. Не сразу. Попадания с шестого.
– А плазма?
– Нет.
– Лазер?
– Непрерывное воздействие не менее минуты, в бою нереальное.
– Вывод?
– Это очень хорошая броня. Прочная.
– Теперь давай отойдем.
Краснов надел на голову пару наушников, вторую пару дал Юлию.
Техники, тоже уже в наушниках, отошли от хреновины и что-то там нажали на своем пульте.
Такого скрежета Юлий не слышал с тех пор, как умер его дед по материнской линии. У деда были вставные челюсти, и он любил ими скрежетать.
