Вскоре из дома выскочил парень лет двадцати пяти в военной форме. Поспешно приблизившись к Рощину, он отдал честь, четко представился:
– Лейтенант Чижов! – растерянно добавив: – Вот… я тут остался, пара солдат, ну и прапорщик. Он, правда, немного не в себе – в бомбоубежище заперся и сидит там уже второй день. Товарищ полковник, что это все такое? Вас к нам прислали? Извините – кроме нас, больше никого не осталось. Тут такое было, и…
– Ладно, лейтенант, разберемся, – оборвал его Рощин. – Ты скажи – почему сам-то остался? И солдаты почему не ушли?
– Так поначалу, когда эти напали, мы все отсюда убежали – невозможно держаться было. У нас тут серьезной охраны не было, против такого никак не устоять. Был бы танковый полк – отбились бы, а так… Разогнали нас. Ну я потом вернулся, побродил вокруг, понял, что все – уехали они. А потом сюда солдаты пришли эти, а потом и прапорщик.
– Ты без лирики – почему вернулся?
– Так, товарищ полковник, служу же я здесь! Вы, может, помните меня – я вам лично помпы показывал пожарные!
– Я не о том: семья есть? Девушка? Близкие?
– Детдомовский я – нет никого. Невеста… Была невеста, да нет ее, наверное, – не нашел. Поселок разнесли вообще – я там почти никого не нашел. А кого нашел, про нее ничего рассказать не могли. Солдаты тоже… Один вроде меня, другой как бы с родителями, но что-то к ним не сильно рвется. А прапорщик… Я видел его дом – там вообще все сгорело. Он когда пришел, плохо очень смотрел. Совсем плохо… Думаю, семья его вся… Четверо детей… Мужик железный, а тут такое… не выдержал. Отцом-героем у нас его называли…
– Ясно. Держись, Чижов, ты хоть не раскисай. У нас много работы.
– Так вас к нам прислали?
– Вроде того, – неопределенно ответил полковник. – Чижов, сейчас пойдем за ключами, потом распечатаем хранилище и вскроем один контейнер. Солдат своих зови – пусть притащат тележку. Они должны знать, где найти, – солдаты все знают, только признаваться в этом не любят. Груз тяжелый – наверх в руках тащить трудно будет.
Лейтенант обернулся к зданию, из которого вышел:
– Бакаев! Тюрин! Бегом сюда!
На крыльце появились два солдата, подозрительно косясь на команду Рощина, приблизились к лейтенанту:
– Бегом найдите тележку и подтягивайтесь с ней к хранилищу. Надо будет кое-что тяжелое вытащить.
– Хранилище? Тележка? – уточнил один из солдатиков, с азиатскими чертами лица. – Прапорщик Онищенко что– то оттуда на тележке вытаскивал. Вроде снаряда большого – белого цвета. И в бомбоубежище с этой штукой укатил. Еле тащил – аж колеса гнулись.
– Что?!!! – подпрыгнул Рощин. – Снаряд из хранилища вытащил?!
– Ага, – подтвердил второй солдат. – Большой снаряд, не унитарный – гильзы нет. Маркировка ядовитая какая-то, а корпус белый, чистый.
– Лейтенант, бегом за мной! Остальные ждите!
Рощин с Чижовым поспешно забежали за угол, оставив народ ждать развития событий. Солдатик, тот самый, с азиатскими чертами лица, тут же попросил закурить – Синий угостил его, а затем и второго. Тоха все еще наивно надеялся, что хранилище находится в железобетонном подземном бункере, на глубине четыреста километров и офицеры вернутся нескоро. Но ошибся – появились они быстро. Наверное, атомные снаряды держали как раз за тем углом – в каком-нибудь фанерном сарайчике с китайским замком на картонной двери.
Выражение лица у Рощина было невеселым – Тоха заподозрил, что снаряда полковник не нашел. И Тоха не ошибся:
– Плохо дело – снаряда нет.
– Ты хорошо посмотрел? – уточнил Синий.
– Ты совсем свихнулся?! Думаешь, я мог не заметить атомного снаряда?! Да, хорошо посмотрел! Даже в тумбочку заглянул и под стол!
– Да не кипятись – может, прапорщик как раз его и вывез.
– Ага, кроме него, некому. Там замки взломаны и решетка порезана. Контейнер вскрыт. Инструменты валяются – серьезные инструменты. Похоже, где-то в магазине заранее набрал и потом сюда вернулся. Специально подготовился.
– Офигеть! – Тоха не сдержал эмоций. – Это что у вас за бардак, раз атомный снаряд может утащить любой сбрендивший тип с ржавыми плоскогубцами?
– А ты думал, такие штуки в заваренных танках хранятся под охраной роты огнеметчиков? – с намеком на придурковатость Тохи произнес Рощин. – Так, ребята, надо идти к этому прапорщику.
– Он закрылся изнутри – мы не смогли открыть, – предупредил Чижов. – Стучали в дверь несколько раз – не отвечает.
– Два дня сидит? Может, застрелился там? – предположил Рощин.
– Нет: на вытяжке видно выхлоп – генератор там стоит. Работает – свет дает. Но не всегда – иногда замолкает. Значит, кто-то генератор вырубает, а потом опять запускает. Стучали ему много раз, даже молотком по двери били – ноль эффекта.
– Дверь будем ломать? – предложил Синий.
– Дверь цельнометаллическая и очень толстая – трудно придется. – Лейтенант покачал головой. – Да и страшно. Он ведь там засел с атомным снарядом. Страшно очень. Начнем ломать, а он…
– Так он что – может взорвать такой снаряд? – уточнил Синий.
Никто ему не ответил, но взгляды Рощина и Чижова подсказали ему неприятный ответ.
– Твою мать! – вымолвил Синий, опасливо косясь себе под ноги.
Только тут до Тохи дошло, что где-то там, внизу, засел психически неуравновешенный человек с ядерным оружием и жирными тараканами в голове. И он, вполне вероятно, знает способ, как этот снаряд взорвать.
Стало неуютно.
– Он еще и второй снаряд прихватил. Точнее, части от него, – добавил Рощин.
Эта информация спокойствия не прибавила. Выходит, у психа целых два атомных снаряда. Ну, или в лучшем случае полтора.
Полная задница.
* * *
Дверь бомбоубежища действительно впечатляла. Сплошной толстенный металлический лист, выкрашенный зеленой краской. Нечего и мечтать отворить ТАКОЕ бесшумно. Рощин, внимательно изучив преграду, убедился в ее серьезности и обратился к Чижову:
– Другие выходы есть?
– Есть. Но не войти. Закрылся хорошо.
– А через вентиляцию?
– Можно попробовать. Но там же вроде фильтрами все перекрыто, да и узко, наверное. Не знаю, можно ли тихо через них пробраться. А если не получится тихо, то…
– А телефона или другого способа связи с убежищем нет?
– Вроде бы нет. Я о таком не слышал.
Рощин наклонился, поднял с пола молоток. Лейтенант пояснил:
– Это я его принес. Стучал им по двери. Ноль эмоций.
– Ну попробуем еще раз.
Полковник быстро простучал по металлу три раза, затем еще три раза, но уже с паузами, и закончил такой же быстрой серией из трех звонких ударов. Выждал немного, повторил все в такой же последовательности. Тоха поморщился – в темном коридоре эти резкие звуки били по ушам немилосердно.
