— Рябой, подержи, — умоляюще протянул Алексей ружье и рюкзак с камерой.
Сталкер повесил пожитки себе на плечо.
Смертин вновь нырнул, погружаясь с головой. Уши моментально заложило.
— Какая дрянь, — выдохнул стрингер, когда выплыл.
Он сунул сапоги под мышку.
— Какая дрянная дрянь… Давай.
От портянок там еще что-то оставалось. Совсем чуть-чуть. Обе ступни покрывали смачные кровавые мозоли, и теперь синий «шампунь» постепенно проникал под кожу. Начало щипать. Смертин даже сморщился от неприятных ощущений и ускорился в меру своих возможностей.
«Какие замечательные холмики, — мечтал стрингер. — Милые. Такие ровненькие. Как две девичьи груди. А между ними одинокий столб. Дойти бы туда. И будет счастье. Ноги вытянуть, сидеть под столбом, курить потихонечку…»
Жижа уже дошла Алексею до подбородка. Низкорослому Саяну пришлось плыть. Он неуклюже плюхал руками, а больше винтовкой. Смертин подхватил его под водой за задницу и толкнул вперед.
— Плавать, что ли, не умеешь?
Смертин старался подпрыгнуть как можно выше, с силой отталкиваясь от дна. Когда он готов был заверещать от негодования и сдаться, начало мелеть.
«Вот они, холмики. Вот они, родимые. Сейчас. Все будет. Еще с десяток шагов».
Кляп выбрался, повернулся к лесу и застыл. Лицо узбека окаменело. Не так, конечно, как у того парнишки, но что-то близкое. Алексей боялся посмотреть за спину, потому что такое лицо у узбека, в основном, когда все плохо.
Тот уже тащил к поясу пулемет. Стрингер наддал, брызгая во все стороны.
— Что там?
Впереди замаячила илистая полоса.
Смертин сделал последний рывок, упал на самой кромке от бессилья и на карачках прополз вперед, скользя ладонями по грязи. Он готов был обнимать по очереди и столб, и холмики. Только Саян, выбравшийся следом на берег, сразу засуетился.
Алексей мельком глянул назад.
— Быстро, все! Быстро! — уже орал командир, подгоняя отстававших.
Смертину надо было обуться, отдышаться и сделать еще кучу дел. Ступни щипало, и болела шея, и ждала за ухом последняя сигарета, которую он стрельнул у Бочки. Но на все это времени теперь не осталось.
От леса через пруд на них неслась волна тварей. Пухлых, розовых, пучеглазых уродин, называемых сталкерами плотью. Сотня, а может и две. Кто их считать-то будет? В таком случае считать надо патроны, надеясь, что останется один. Для совсем уж крайней нужды.
Все это стадо окунулось в «шампунь» и поплыло прямехонько к холмам, столбу и, конечно, к группе.
Бочка выволок на берег Жору, сел на задницу и тут же начал стрелять. Метко и грамотно, выбивая передних, чтобы остальные твари увязали в мертвой плотине. Кляп включился следом. В стороны летели брызги, кровь, мозги и кишки. Саян матерился, хлобыща запястьем по промокшей и бесполезной теперь М-16.
Рябой полез на столб.
Алексей поднял ружье, когда твари форсировали половину водоема.
Лысый полз на брюхе, тычась пальцами в жидкие травинки. Он пытался подтянуться вперед и выдирал растительность с корнем. Ботинки, словно ковши экскаватора, гребли кучи грязи.
«Чаю бы сейчас», — подумал Алексей, глядя, как приближается копошащаяся куча.
У него пересохло в горле.
— Лупите! Гоните их! — истерично орал Саян, продолжая доламывать винтовку.
Смертин саданул, не глядя, по массе. Поторопился, плохо приложился. Это он понял уже после третьего выстрела, когда в плечо начало болезненно покалывать.
Лысый все пыжился. Он даже не закрыл голову руками, когда на него накатили первые ряды. Бочку тоже смело. Кляп успел отпрыгнуть назад, положив перед собой сразу три плоти. Те визжали и подпрыгивали в грязи, махая в воздухе конечностями.
Алексей заставил себя надавить последний раз в жизни на спусковой крючок. Плоть отлетела назад со страшной рваной раной в груди. Последний патрон был картечный. Смертин это знал, поэтому прицелился в самую кучу, чтобы накрыть как можно больше тварей.
Узбек еще садил где-то справа.
Смертин от бессилья упал на колени, прижав ладонь к плечу. Глаза слезились. Стадо мутантов уже было совсем близко. Плевать! Пережить бы эти пять секунд.
— Саян!
Из месива тел вынырнул Бочка, почти живой и здоровый. Только весь в крови.
— Журналист!
Толстяк сам не знал, кого звать.
— Черт! Черт! Черт! — бесился командир.
Он, наконец, зашвырнул винтовку в пруд и достал пистолет.
— Кляп!!!!
РПК не смолк. Саян тоже начал палить в упор. Промахнуться было невозможно. У Алексея оставался один патрон. Он зажал его в кулаке, но не заряжал.
Стадо обтекало клочок берега, на котором они закрепились, ровным кругом. Будто плоти боялись пересечь невидимую черту. Они толкали друг друга, неистово визжали, но держались от стрелков на ровном расстоянии. Бочка все-таки выполз и затих в ногах у Смертина. Жору видно не было.
Саян и Кляп, не веря в удачу, вбивали в бока тварей свинец.
— Гонят их, мать его, — визгливо и безнадежно заорал сверху Рябой.
Волна плотей унеслась к «ведьминому кругу». А Рябой оказался прав.
На огромной скорости в пруд влетело нечто здоровое, в полтора человеческих роста. Замешкавшейся, не успевшей доплыть до берега плоти не повезло, и тварь, хватанув ее зубами поперек позвоночника, легко подкинула на пару метров в воздух. Плоть истерично взвизгнула, взбрыкнула крабьими конечностями и плюхнулась обратно в «шампунь», подняв вокруг себя фонтаны изумрудных брызг и клочья пены. Она попыталась неуклюже плыть, но тут же была вновь заключена в капкан зубов. Отвратительный хруст — и все закончилось. Нечто резким замахом отправило жертву на берег прямо под ноги Кляпу. Трапезничать по грудь в воде оно не захотело.
Люди застыли. Рябой начал икать.
— Автомат, сука, брось! — крикнул ему Саян, вытирая лицо от крови.
Под ноги командиру в грязь упал АКСУ. Тот медленно нагнулся, не спуская глаз с великана, и поднял оружие.
Немигающие глаза ящера уставились на гору трупов, густо усеявших все вокруг. Он застыл, плавно поворачивая уродливую голову, увенчанную оранжевым, похожим на петушиный, хохолком.
Кляп и Саян не шевелились.
Смертина в этот момент мучила только одна мысль: зачем ЭТО метнулось за плотью, КОГДА ВОКРУГ СТОЛЬКО ТРУПОВ?
— Пресс… Пресс… — Узбек тягуче цедил сквозь зубы. — Слышь меня, Пресс? Да очнись ты… Ты, главное, не шевелись. Варан это… Он глухой совсем, но ты, главное, не шевелись. Сиди как сидишь, и все будет…
— А что ты шепчешь тогда, раз глухой? — неожиданно для себя спросил стрингер.
— Бляха… Страшно!
Алексей и не хотел шевелиться. Плечо все еще подергивало, а сидеть было приятно и как-то безопасно, что ли.
