— Пять к одному? — переспросила девушка. — Ну, хорошо, я согласна. Джеймс, ты свидетель: пятьдесят против десяти, правильно?
— Правильно, — фыркнул юноша. Отправив посуду на специальный транспортер, он поочередно посмотрел на Анджел и Паладина.
— Ну, вы тут развлекайтесь, а я пойду спать. Жанна, когда брифинг: в три?
— В четыре, — уточнила Анджел; серигуанин лишь махнул рукой, больше внимания обращая на кружку с пивом перед собою. — А разве ты летишь?
— А чего бы это у меня появилась возможность выспаться, если не это, — буркнул Джеймс. — Скоро мне эти истребители по ночам сниться будут.
— Привыкнешь — мы все через это прошли. Самое главное во время такого сна не катапультироваться.
— Это еще почему? — осведомился Паладин, невесть зачем сморщив губы. Жанна легко рассмеялась:
— С кровати свалишься, как минимум.
Мгновение тишины, последовавшей за этими словами, разорвал хохот Паладина и Джеймса. Взмахнув четырьмя руками, Паладин кивнул Джеймсу и залпом осушил свой стакан. Жанна, смахивая с глаз набежавшую слезинку, пожелала Джеймсу спокойной ночи, пока он шел к выходу, и повернулась к клавиатуре вызова, набирая код десерта.
Под шум закрывающейся двери, юноша поздоровался с двумя знакомыми техникам и упругим шагом направился в сторону казарм, на ходу насвистывая песенку. Но закончить ее не успел: прямо за поворотом был лифт, на котором он поднялся на третий уровень к казармам пилотов. Приложив идентификационную карточку к панели, Джеймс подождал секунду-другую, пока компьютер сверит данные, и после успокаивающей трели звонка нажал на блокиратор. Дверь плавно отошла в сторону, впуская его внутрь.
Как и полупустая столовая в обеденный час, так и заполненные казармы посреди дня были необычным зрелищем: обычно подобное можно было заметить только глубокой ночью, если «Гетман Хмельницкий» после напряженных патрулей возвращался в тыловые зоны. Но проигранное сражение и внеплановые вылеты полностью разбили привычное расписание жизни, и теперь каждый, освободившись от службы или внеплановых дежурств, спешил сюда, чтобы отдохнуть несколько часов.
Секция «Черных дьяволов» была в глубине помещения, слева от входа. Шагая между рядами коек со спящими людьми, Джеймс поморщился при виде пластикового ведра возле пульта биомониторинга, до половины наполненного водой. То и дело с потолка срывались капли и с мерным звуком «кап, кап, кап» падали в ведро, баламутя гладкую поверхность. Где-то прорвало систему водоподачи во время боя, вспомнил Джеймс, окинув взглядом широкие трещины в покрытии потолка. Пятна на полу и панели свидетельствовали, что в момент прорыва дело не ограничилось только капельками воды, а до конца отладить систему у техников не хватило времени: если честно, то помощь техников ограничилась рекомендациями, а львиную долю работы выполнили сами пилоты.
В секции «Черных дьяволов» отлеживался только Бабай и два пилота из третьей пятерки. Осторожно обойдя Шонта, Джеймс приблизился к камерам для личных вещей и, сняв с пояса бластер, набрал персональный код. Дверца его шкафчика широко распахнулась. Он положил излучатель в специально отведенную ячейку. При этом локоть случайно задел висевшую на вешалке парадную форму пилота-истребителя и в тусклом свете блеснули две полоски на погонах, пересеченных одной косой малиновой линией. На груди над нагрудным кармашком виднелся ряд нашивок: две золотых, одна отливалась бронзой, над нашивками грудь косо пересекало пара коротких ленточек: пурпурная и золотая; три черных горизонтальных черты расположились еще выше. Коснувшись кончиком пальцев золотой полосы, Джеймс припомнил плен на Тагар Дусит, за что он собственно и получил Золотую ленту плюс Бронзовую звезду Конфедерации. Золотую звезду и Пурпурную ленту выдали за сражение у поля астероидов и уничтожение реактора с командованием секторального флота Оариис-с. За это же и получил он повышение в звании до капитана, про что говорили его погоны.
Захлопнув дверь камеры, Джеймс расстегнул пуговицы рубашки у шеи, и опустился на койку: его место было рядом с местом Маньяка у самой стены. Едва заметно изменилась мелодия контрольного аппарата: юноша знал, что в этот момент на дисплее системы биомониторинга появились отражающие состояние его нервной системы и важнейших органов данные; тонкий комариный писк сопровождал биение его сердца, улавливаемое чувствительными приборами. Слабый треск и запах озона окутал его, едва его голова коснулась гибкого и мягкого валика, заменявшего подушку: система автоматически включила процедуру расслабления нервной системы и стимуляции мышечных тканей. Музыка, слышимая только им, ласкала усталый мозг, электрические разряды ерошили волосы, аромат фиалок и чего-то еще слился с резким запахом озона. Джеймс еще несколько мгновений размышлял, что кроме фиалок витает в воздухе, и сам не заметил, как заснул.
Боевая база «Гетман Хмельницкий», тоже место, офис командора. Семь часов спустя.
Четыре фигуры склонилось над столом командора Фарбаха, отбрасывая на пол длинные черные тени. Обжигающе яркий шар светила системы недавно вышел из-за диска планеты и его свет заливал помещение, делая ненужным все осветительные приборы, которые даже в десятой мере не могли тягаться со звездой. Обзорное окно лишь частично приглушало нестерпимое сияние и отсекало все вредные для здоровья частицы, но без специальных светофильтров смотреть прямо на него было невозможно.
Сама планета Изольда висела в нижнем углу окна, отливаясь зеленым и голубым. Маленькое, с такого расстояния желтое пятнышко посреди континента в районе экватора на самом деле было огромными пустынями, одинаково смертоносными как для людей, так и для килрачей, что, однако, не помешало ни тем, ни другим возвести на окраинах песчаного моря несколько укрепленных баз и даже построить посадочные площадки. В северной и южной части планеты виднелись снежные шапки, не менее негостеприимные, чем суровые пустыни экватора: там не было баз — только наблюдательные и метеорологические станции. Около верхней части планеты, если воспользоваться специальными приборами, можно было рассмотреть около дюжины сверкающих точек: флот Конфедерации в экстренном порядке проводил эвакуацию человеческого населения планеты.
Фарбах сидел за столом на своем обычном месте, покусывая кончик ручки. Напротив него в глубоком кресле утопал Джонсон, с нахмуренными бровями рассматривающий схему расположения войск в районе Изольды. Слева от него сидел Паладин, задумчиво чертящий в своем блокноте непонятные геометрические фигуры; последним был Виктор Тук в измятой форме: командор вызвал командира расчетов базы сразу по окончании его смены.
