— Шесть!
— Шесть чего?
Он отложил вычислитель с колен, потянулся.
— Шесть раз меня тут могли убить…
Пришла очередь Чена загибать пальцы и прищуривать глаза, хотя куда уж там прищуривать…
— Пять, — возразил он.
— Давешнюю стрелу посчитал?
— Да.
— А того толстого, с секирой?
— Какого «того»?
— Позавчера. Вооруженные монахи?
— А-а-а-а-а, — сообразил он. — А чего его считать? Ну, помахал человек секирой с перепугу. Он же не специально в тебя целил? Что его считать?
— Что значит «не специально», — неприятно удивился я тому, что товарищ пытался лишить меня заслуженной славы. — Для собственного удовольствия, что ли? Нет. Это он в меня целил!
— Да ты от него в пяти шагах стоял и при включённой невидимке!
— А ты — так и вообще в другой стороне прятался. Так что если он кого и мог бы задеть, то только меня! Топору по большому счету все равно в невидимке я или без.
Чен махнул рукой.
— Ладно… Считай что хочешь… А чего это ты вообще этим вдруг заинтересовался?
— Да не «вдруг». Пытаюсь осмыслить перспективы. Может быть, пора нам со всем этим заканчивать…
Я нарисовал пальцем в воздухе кружок, вобравший в себя сразу все.
— Боишься, что восьмого раза может не случиться?
— Вполне это допускаю, — серьезно ответил я. — При том накале личной жизни, что тут происходит — вполне.
— Ничего… Пока счет в нашу пользу.
— Пока да…
Чен снова взялся за вычислитель…
— А ты такой спокойный оттого, что все же рассчитал? Все вероятности?
— Да нет. Я не считаю. Я читаю…
— Нашел время… А что читаешь?
Меня вдруг заинтересовало, что может читать человек, которому грозит смертельная опасность? Раз уж киберы решились на карательный рейд по Саару, раз уж они решили нарушить границу своего лагеря однажды, то почему бы им не сделать этого еще разок и нынешней ночью, например, проехаться прямо по нам? Я бы в этом, кстати, усмотрел определенную логику.
Чен поднял глаза поверх планшета.
— Сказки читаю. «Старинные детские сказки».
Что-что, а удивить Чен умел.
— Это как?
Он вдруг оживился.
— А хочешь, я тебе одну прочту?
— Страшную? — зевнул я. Спать хотелось, но не так уж сильно.
— Актуальную. Немножко про нас с тобой.
Пожав плечами, я приготовился слушать.
Он прокашлялся, словно предстояло читать что-то важное и начал.
«Рассказ девочки.
Он прилетел из планеты, далекой-далекой и увидел человечков — Сторожей Земли, и солнышко светило, а тут как будто поля вот такие. И планета вот такая. И тут какие-то палочки, окошки какие-то, там люди с глазками — глазастики. Он прилетел из планеты. Тут было темно и планету совсем не видно. Он прилетел с далекой-далекой планеты Сибирская. Он очень испугался, что сюда прилетел и вытащил руку и встретил двух человечков. Они в руках держали разные пилы. И мальчик две пилы взял. Потом стрелял в человечков. А они не испугались. Они все равно жили. Потом он еще стрелял. Плейер закончился, батарейки закончились. Он сначала испугался, что прилетел, потом еще стал человечков… Три человечка. Потом сторож рассердился пузатый и сказал, чтоб убить этого мальчика. А мальчик очень сильно испугался, а потом превратился в злого гуся и как ущипнет за Карабаса-Барабаса. И начал давай его клевать. Потом опять на планету свою сел. Тоже весь черный. И пошел на планету. Но никак не мог… Почему? Его никого не любили, не уважали… Но Карабас-Барабас его все равно нашел. Но мальчик он… Потом он как рассердился, Карабас-Барабас. Мальчик не испугался. Просто улетел. Карабас-Барабас его не нашел…
Потом он на другую планету прилетел к змеям. И сказал «Эй, змеи, вылетайте!» Они вылетели и стали его клевать. Но он очень сильно рассердился и как убил их и на другую планету. И зайца купил. Поел и потом обратно полетел. И облака увидел и солнышко. И решил тут жить.
Тут и сказке конец, а кто слушал — молодец».
Сказав последнюю фразу, Чен поднял палец и посмотрел на меня.
Признаться, меня это потрясло. И то, что услышал и то, что Чен такие вещи хранит и перечитывает. Отклонение в психике у него, что ли? Надо будет впредь с ним как-то помягче, поделикатнее…
— Ну и что? — спросил китаец. — Что скажешь?
Я быстренько прогнал в голове услышанное.
— Радуют три вещи. Правильный парень. Как он со змеями разобрался. Во-вторых, на планету свою он таки сел. Ну и конечно, то, что Карабас-Барабас его не нашел. Надеюсь, что и наш Карабас-Барабас нас не найдет…
— Тут, наверное, ты прав. Только наш случай — противоположный. Нам тут самим придется Барабасов искать.
— Искать? — я рассмеялся. — Да тут только ногой стоит погромче топнуть…
* * *
Как показали несколько последующих дней, я оказался не прав.
Получив такой увесистый ответ на своё любопытство, туземцы в основной массе унялись, видимо, им хватало дел по восстановлению города, по которому прокатились наши киберы. А тем, в свою очередь тоже хватало забот. Наверняка они думали о мести, но реализовать свои планы пока не могли. Так что на несколько дней в этом месте планеты установилось что-то вроде равновесия.
Три дня в лесу ничего не происходило.
Полтора оставшихся кибера (это безголового я посчитал за половину) занимались своими делами, не выходя за границы определенного программой периметра. Мы в свою очередь не лезли к ним, не искушали Судьбу. Туземцы возможно из тех же соображений не лезли к нам.
И это только радовало — время играло на нас.
Ночами, особенно перед сном, мы с надеждой посматривали на небо. Скоро! Скоро тут появится Адам Иванович и нашим приключениям придет конец. Он был нашей кавалерией на холмах, хотя должен сказать, что мое самолюбие приятно тешилось сознанием, что мы пока справлялись собственными силами, безо всякой кавалерии.
Эта идиллия, повторюсь, продолжалась три дня, а потом… А потом наше противостояние с туземцами перешло в другую плоскость.
Около полудня наш верный локатор сигнализировал, что к нам в гости прется малоподвижная крупногабаритная цель. Мы вышли на перехват. Уже хорошо представляя окрестности мы знали, где их встретим, только пока не могли сообразить что это там.
Ни монахами, ни солдатами они, во всяком случае, быть никак не могли — и те и другие давали совершенно другие сигналы на экране локатора.
Пришельцы нам попались ученые. Во всяком случае, шли они смело, словно точно знали, где походит та невидимая черта, за которую мы их пускать не собирались. Их уверенность в собственной безнаказанности простиралась так далеко, что они даже декламировали какие-то вирши… Слышно нам было плохо, но ритм явно присутствовал, и тогда Чен предположил:
