Кирон и Гифьюа цеплялись за сломанные поручни, Севериан вжимался в боковую стенку. Тагор и Субха удерживались за внутренние части салона. Атхарва стоял перед астропатом. Воин Тысячи Сынов ухватился за расположенные над ним багажные полки и прижимался к Каю, чтобы того не унесло ветром.
– Я не смогу удержать его в воздухе! – проорал из кабины Асубха. – Мы упадём!
– Как вы это сделали? – выкрикнул Кай, перекрывая оглушительные завывания ветра.
Атхарва проигнорировал его вопрос.
– Не делай так больше, – сказал он вместо ответа. – Из-за тебя оба наших сознания могли безнадёжно застрять в черепе того пилота, когда он врезался в гору.
– Вы заставили пилота сбивать свои же машины.
Атхарва отрицательно покачал головой:
– Нет, я всего лишь показал ему то, что больше соответствовало его пониманию характеристик вражеских целей, и предоставил решать ему самому. Я ничего не менял в присущих ему мыслительных процессах – я хоть и силён, но не до такой степени.
Кай подумал о том, что Эвандр Григора рассказывал ему о когносцинтах, однако потом осознал, что Атхарва всего лишь направлял мышление пилота, но не изменял его.
Тонкая, но существенная разница.
Хотя прямо сейчас, когда земля с ужасающей неотвратимостью неслась им навстречу, это казалось малосущественным. Башни, которые с высоты выглядели крошечными и далёкими, теперь очутились чудовищно близко, и Кай мог разглядеть мозаику ветхих строений, которая проносилась под ними на бешеной скорости, пока Асубха изо всех сил пытался сдержать их падение. Расстояние было таким маленьким, что можно было различить отдельные здания и улицы.
Катер совершил последнее отчаянное усилие, пытаясь вырваться из когтей гравитации, но машина без одного крыла и с дырой в боку не могла выиграть эту схватку. Она врезалась в землю, разлетаясь на металлические осколки от оглушительного удара, который, казалось, не кончится никогда.
XV
Сбор Охотников / Просители Поневоле / Вождь Клана
1
В этом городе хорошо знают Ясу Нагасену, и его не окликают, когда он проходит под Обсидиановой Аркой, держа путь к башне в его центре. Много времени минуло с того дня, как он прогуливался по его пустыми бульварам и с восхищением разглядывал потрясающие здания, сам факт существования которых был неизвестен ни одному человеку за его стенами. Должно быть зная, что обитатели Города Прозрения нечасто осмеливаются высунуть нос за ограду собственной тюрьмы, дворцовые каменщики не пожалели средств и использовали все до единого ухищрения своего ремесла, чтобы красота и гармоничность города не уступали его обособленности.
– Интересно, кто дал название этому месту, – задумчиво произносит Нагасена, поднимая глаза на позолоченные капители и богато отделанный фронтон Изумрудной Костницы. Внутри неё хоронят кости терранских астро-телепатов, а также тех, кто не пережил заключительных ритуалов, которые превратили бы их в полноценных астропатов. Это обитель грусти, заключённая в оболочку жизнеутверждающей архитектуры.
– Костнице? – спрашивает Картоно.
– Нет, Городу Прозрения.
– Кто-то с извращённым чувством юмора.
– Может быть, – отвечает Нагасена. – Или, возможно, кто-то по-настоящему разбирающийся в том, чем занимаются здесь эти несчастные слепые души.
Картоно пожимает плечами. Его это не трогает, ему неприятно здесь находиться. Нагасена его не осуждает. Это место – настоящий ад для его слуги. Бо́льшая часть людей не переносит Картоно, будучи даже не в состоянии внятно сформулировать причину. Но те, с кем он сталкивается здесь, ненавидят его и точно знают, за что.
В присутствии Картоно они становятся истинными слепцами.
Улицы безлюдны. О том, что они здесь, знают все обитатели Города Прозрения, чувствующие незаполненную прореху в непрерывном гомоне, который наполняет воздух неслышимой многоголосицей. Они – безмолвие в городе голосов, и они не проскакивают незамеченными.
Нагасена усматривает их первым, но их наименование озвучивает Картоно.
– Чёрные Стражи, – произносит он, наблюдая за отрядом одетых в доспехи солдат, которые маршируют к ним с винтовками на плечах. – Люди Головко.
– Ведомые им самолично, – добавляет Нагасена, замечая во главе отряда массивную фигуру Максима Головко. – Нам оказана честь.
– Честь того сорта, без которой я спокойно могу обойтись.
– От Максима тоже бывает польза, – отвечает Нагасена. – На некоторых охотах требуется действовать исподтишка, на других же – выгнать добычу на открытое место, используя... менее утончённые средства.
Картоно кивает, и встаёт за спиной Нагасены. Головко останавливает перед ними своих людей, которые напоследок синхронно грохают ботинками о землю. Грозные бойцы, прекрасно обученные, дисциплинированные, безжалостные. И всё таки они выглядят грубыми орудиями на фоне хирургической точности Нагасены.
– Максим, – произносит Нагасена, отвешивая поклон, – достаточно глубокий, чтобы обозначить уважение, но не настолько, чтобы показать, что он уступает ему старшинство. Глупость, конечно, но это веселит Картоно, а что до Максима, то ему всё равно не понять его смысл.
– Нагасена, – отвечает Головко. – Зачем ты здесь?
– Ради охоты.
– Ты получил вызов?
Нагасена отрицательно качает головой:
– Нет, но я нужен, не так ли?
– Мы в состоянии поймать этих предателей без твоей помощи, – заявляет Головко. – Я прямо сейчас занят сбором команды, и всё будет закончено уже к концу этого дня.
Солнце закрывает длинная гряда туч, и Нагасена бросает взгляд вверх.
– Покажи мне эту команду, – говорит он.
2
Внимания заслуживают трое, и Нагасена оценивает каждого из них.
Сатурналия – кустодий из Легио, и его ярость сопоставима только с его стыдом. Это из его тюрьмы бежал тот астропат, Кай Зулэйн, вместе с бойцами из Крестового Воинства, и такую серьёзную оплошность можно загладить лишь их немедленной поимкой. Сатурналия зол, но сохраняет выдержку. Нагасена знает, что может рассчитывать на то, что кустодий будет следовать его указаниям. И он единственный, у кого будут шансы против преследуемых воинов, если те решат развернуться и принять бой.
Адепт Хирико чувствует себя неуютно, и Нагасена понимает причину. Её глаза испещряют красные точки от лопнувших капилляров, а на шее видны кровоподтёки, оставленные её бывшим коллегой, который пытался её задушить. Хотя она и прикидывается безразличной, но Нагасена видит, что его смерть затронула Хирико сильнее, чем ей хочется признавать. Сама она не охотник и обладает лишь одним полезным для них умением. Хирико – пси-экстрактор, и она считает, что сможет извлечь из Кая Зулэйна те секреты, которые делают его таким ценным.
