верю вам! — закричал я.— Я не верю, что это я толкнул его на убийство!
— Говорю тебе,— покачал головой Ладна,— что ты не вполне представляешь себе эволюцию наших «осколочных» культур. Вера Джаймтона не была разновидностью чего-то такого, что можно было бы легко разрушить внешним вмешательством! Если бы ты излагал факты, как твой дядя Матиас, Джаймтон даже не прислушался бы к тебе. Он бы просто начал избегать тебя, как бездушного человека. На самом же деле он начал прислушиваться к тебе, как к человеку, говорившему голосом Сатаны!
— Я не верю этому! — завопил я.
— Поверишь! У тебя нет другого выхода. Слушай дальше, мальчик. Джаймтон только так мог найти решение!
— Решение?
— Это был человек, способный умереть за веру. Но, как командир, он решил, что слишком тяжело заставлять своих подчиненных умирать по той же причине. Ты предложил ему то. что он распознал как «выбор дьявола». Что значила бы его жизнь в этом мире после капитуляции его веры и людей? Он уклонился от конфликта, разрешением которого могла стать смерть его или его подчиненных!
— Что за безумец выдумал все это?
— Не безумец, Там, отнюдь, не безумец. Когда он понял это, его ответ стал очевиден. Все, что он должен был сделать,— это отвергнуть предложение Сатаны. И он пришел к абсолютной необходимости своей смерти.
— Я спрашиваю вас, преподобный отец, о решении, но разве оно было единственным?
— Да, это было единственное решение,— кивнул Ладна.— Он пришел к выводу, что только одно может заставить его людей капитулировать, и вы это знаете!
Эти слова повергли меня в шок.
— Но ведь он не собирался умирать!
— Он отдался в руки своему Богу. Он понимал, что только чудо может спасти его.
— Что вы несете? — возмутился я бессильно.— Он предложил переговоры и взял четверых...
— Разве он давал вам сообщение о переговорах? А его люди были мучениками!
— Он взял четверых!— захлебываясь, орал я.— Четыре и один — пять! Пятеро против одного Кейси! Одного! Я стоял и все видел. Пятеро против...
— Там!
Слово остановило меня. Внезапно я испугался. Я ничего больше не хотел слышать об этом. Я боялся, что он может еще что-то сказать мне. Я знал, что это будет, и только сильное нежелание знать это заставило меня перечить ему.
Голос Ладны приглушенно дошел до меня.
— Неужели ты мог подумать, что Блек за минуту поглупел? Он был продуктом «осколочной» культуры. Он распознал в Кейси другого ее представителя. Неужели ты думаешь, что он верил, будто чудо свершится? Что он, даже с четырьмя неистовыми фанатиками, сможет захватить врасплох и убить вооруженного, настороженного и готового ко всему человека с Дорсая... Убить, когда их оружие даже не было наведено на него. Пойми, что они сами себя убили! Они сами пошли на это!
Сами... сами ... сами ...
Я не замечал ни дождя, ни грома. Но вот я очнулся и вспомнил.
С самого начала я внутренне понимал, что фанатик, который убил Дэйва, не был обобщенным экземпляром всех френдлизцев. Джаймтон не был обычным убийцей, хотя и пытался себя убедить в противоположном. Но теперь ложь разоблачена! Джаймтон не был обычным фанатиком, так, как Кейси не был обычным солдатом, а Ладна — философом. Они были чем-то большим, чем людьми в земном смысле этого слова. Вот почему, когда я пытался навязать им свою волю, у меня не получилось ничего.
Высокогорная, каменистая почва Дорсая, Френдлиза, да и других миров, была землей, взрастившей их всех, не знавших прямой лжи и метаний.
Они были отлиты из чистого металла «осколочных» культур. И их сила шла от этого металла. Они не знали ошибок. И это искусство ума и тела делало их непобедимыми. Людей, подобных Кейси, никто не мог победить. Никто не мог сокрушить веру людей, подобных Блеку.
Даже если бы армия отступила, Кейси остался бы на своем посту и исполнял бы свой долг до конца. Он дрался бы один с целой армией. Она могла бы убить его, но не победить!
Они шли вверх по этой горной каменистой земле — все: Дорсай, Френдлиз, Экзотика... И я был достаточно глуп, чтобы попытаться остановить их. Неудивительно, что я потерпел поражение, как всегда и предсказывал Матиас. У меня никогда и не было надежды победить...
Поэтому я возвращался назад, к действительности, как человек, колени которого гнутся под собственным весом.
— Дайте мне уйти,— промямлил я.
— Куда?
— Куда-нибудь,— пробормотал я.— Я уйду куда-нибудь, только бы уйти...
— Это нелегко,— покачал головой Ладна.— Ты не можешь уйти отсюда сейчас. Ты можешь только поменять сторону.
— Сторону? — переспросил я.— Что за сторона?
— Сторону, которая заставляет человека идти против своей эволюции,— сторону твоего дяди. Поменять на эквивалентную сторону, которая является нашей. Должен тебе сказать, что полотно человеческого будущего должно быть соткано, и этому необходимо помочь. Тебе следует поменять русло, Там, не препятствовать эволюции, а помогать ей.
Я покачал головой.
— Нет,— пробормотал я.— Ничего не выйдет. Вы видели, что я двигал небеса и землю, двигал политиков всех четырнадцати миров Джаймтона — а он победил! Я больше ничего не хочу делать. Оставьте меня!
—- Даже если я оставлю тебя, все равно ничего не изменится,— ответил Ладна.— Открой глаза, Там, и посмотри на вещи так, как они есть. Послушай. Силой, которая вмешивалась в естественный ход событий на Святой Марии, был ты! Ты -был блокирован направлением приложения собственных усилий, но концентрированная энергия не может быть блокирована. Когда ты попытался изменить ход событий и противостоять Джаймтону, твоя сила нс была уничтожена. Она трансформировалась в другого индивидуума, тоже понесшего тяжелую утрату.
Я сжал губы.
— Кто это?
— Ян Грим! Он нашел убийц своего брата, скрывавшихся в одном из отелей Блаувейна, и убил их голыми руками. Этим он успокоил наемников и сорвал планы Голубого Фронта. Затем Ян разорвал контракт с Экзотикой и вернулся домой на Дорсай. Он сильно изменился. Его гложет горечь тяжелой утраты, как и тебя, наверное... Теперь Ян Грим обладает огромным потенциалом. Как это отразится на модели будущего, мы еще увидим.
Ладна снова внимательно уставился на меня.
— Видишь, Там, никто кроме тебя не может так влиять на течение событий! Повторяю, ты должен и можешь измениться! Так же, как Джаймтон изменил ход событий на Святой Марии и тем самым спас своих людей.
