для вас. Даже в геометрическом месте точек на вечере Донала Грима на Фриленде возможность вашего спасения была ничтожной. Даже на Маре, когда вы были там, вычисления не предоставляли вам ни единого шанса.
— Но... вы ... оставались...
— Не я. И никто из нас. А только Лиза. Она никогда не отказывалась от вас, Там. Даже после того, как вы оттолкнули ее на вечере у Грима, и когда вы появились на Маре, она настояла, чтобы мы эмоционально привязали ее к вам.
— Привязали? — это слово не имело смысла.
— Она связана с вами эмоционально. Это не влияет на вас, но если она потеряет вас, этот урон будет для нее невосполнимым. Больше, чем потеря Кейси для Яна Грима.
— Я не... понимаю... Это совсем ... Будьте добры, тогда ...
— Никто не мог предугадать такого хода событий. Только Лиза сможет сказать вам что-либо по этому поводу.
Ладна повернулся, дошел до машины, сел и, повернувшись ко мне, попрощался.
— До свидания,— сказал он и уехал.
Я шел и хохотал, потому что понял, что я мудрее его. Никакие расчеты не могли сказать ему, почему Лиза привязала меня к себе и тем самым спасла меня.
Я вновь почувствовал свою любовь к ней. А для спасения этой любви я должен был жить.
Почему я не пошел, когда она звала меня?
Сейчас ничего не изменилось вне меня. Изменился я сам! Я снова громко расхохотался. Сейчас я видел цель, которой раньше так недоставало.
«РАЗРУШЕНИЕ — СОЗИДАНИЕ»
СОЗИДАНИЕ — ясный и четкий ответ, который я искал все эти годы. Теперь, подобно одному чистому куску металла, откованного и свободного от примесей, я ясно представил себе истинную цель жизни.
Я сел в автомобиль, набрал код космопорта и, открыв окно для того, чтобы ветер обдувал мое разгоряченное лицо, тронулся в долгий путь. Уже отъезжая, я, услышал песню. Это был Боевой Гимн Солдат Френдлиза. Хотя я уносился прочь, голоса, казалось, преследовали меня.
Солдат, не спрашивай, как и что,
Там, где война, твое знамя вьется.
Орды врагов идут на нас.
Смелее воюй — и счастье найдется!
Но на далеком расстоянии голоса стали постепенно глохнуть. Облака впереди меня рассеивались, и робкие лучи солнца все смелее и смеле проглядывали сквозь них. Облака напоминали мне знамена армий, двигающихся вперед...
Я следил за ними все это время ... и вспоминал их во время космического рейса.
До тех пор, пока в один солнечный день не увидел ожидавшую меня Лизу.
ПРОЛОГ
Острый, маслянистый запах бил в ноздри, непрерываемый шум оглушал. Сотни тысяч человек прошли через космопорт. Их запах пропитал погрузочный зал и сливался с гомоном очередных жертв, втиснутых за ограду.
Длинное и узкое помещение. Выкрашенные белым бетонные стены, скрывавшие яркое флоридское солнце, потускнели от пленки налипшей грязи, которую не удалили рабочие-арестанты Бюро Перемещения. С потолка изливали яркий холодный свет люминесцентные панели.
И запах, и звуки, и свет сплетались с его собственными страхами. Его место было не здесь, но он никого не мог в этом убедить. Все, что он говорил, терялось в непреклонной грубости выкрикнутых приказов, рычании угрюмых охранников-капо в решетчатых загородках, тянувшихся рядами вдоль всего зала; в низком гуле испуганных людей, маршировавших вперед, к кораблю, который увезет их из Солнечной Системы навстречу неизвестной судьбе.
Одни колонисты бушевали и сопротивлялись, другие сдерживали ярость до тех пор, когда ее можно будет использовать. Серолицее же большинство плелось вперед без всяких эмоций, находясь по ту сторону страха.
На бетонном полу были начертаны красные полосы и колонисты старательно оставались в их пределах. Даже дети научились сотрудничать с охранниками Бюрпера. В колонистах была какая-то одинаковость: одетые в поношенную одежду из Благополучной ткани, усеянной одноразовыми украшениями, выброшенными налогоплательщиками и собранными со складов вторсырья, или выклянченных в Миссии какого-нибудь благополучного округа.
Джон Кристиан Фалькенберг знал, что он не выглядел очень уж похожим на типичного колониста. Выросший в бандитском районе, в свои пятнадцать лет он приближался к шести футам роста, но худоба указывала на то, что он еще не исчерпал отпущенных ему природой пределов роста, так что никто бы не принял его за мужчину, как бы сильно он ни пытался себя вести как таковой.
Прядь волос песочного цвета спадала юноше на лоб, угрожая ослепить его, и он нервным жестом машинально смахнул ее. Осанка и поза отделяли его от других, так же как и почти комически серьезное выражение лица. Одежда тоже была необычной: новой, хорошо пригнанной и явно не бывшей в употреблении. На нем был и парчовый френч из настоящей шерсти и хлопка, ярко пылающие брюки, новый пояс и кожаная сумка-планшет на левом боку. Его одежда стоила больше, чем мог себе позволить его отец, но здесь от нее было мало проку. И все же он стоял, высокий и прямой, вызывающе сжав губы.
Джон шел вперед, чтобы сохранить свое место в длинной очереди. Его чемодан — обычный космический саквояж без ярлычков, лежал перед ним, но он предпочитал пинком поддавать его вперед, чем нагибаться и поднимать. Он думал, что наклоняться выглядело бы недостойным, а достоинство было всем тем, что у него оставалось.
Впереди находилась семья из пяти человек: трое визгливых детей и их апатичные родители, возможно, подумал он, и не родители. Семьи граждан никогда не были стабильными. Агенты Бюрпера набирали свою квоту где придется и как придется, а их начальство редко заботила личность тех, кого они нахватали.
Беспорядочная толпа неуклонно продвигалась к концу помещения. Каждая очередь заканчивалась у решетчатой клетки, где находился лишь стол из пластистали. Очередная семейная группа заходила в клетку, двери закрывались и начиналось собеседование.
Скучающие чиновники-капо, ведавшие распределением, едва слушали своих клиентов, а колонисты не знали что сказать. Большинство ничего не знало о планетах вне земной системы. Немногие знали, что на Танит было жарко, на планете Фульсона было холодно, а на Спарте жить тяжело, но зато там свобода. Некоторые понимали, что Хэдли обладала хорошим климатом и находилась под милостивой защитой «Америкэн Экспресс» и министерства колоний. Для приговоренных к транспортации без ограничений, знание столь малого могло бы сделать большую разницу в их будущем; большинство не знало и отправлялось на жаждущие рабочей силы горнодобывающие и сельскохозяйственные планеты, или в Танитский ад, где их уделом будут каторжные работы, чтобы
