— Не задело, господин лейтенант? — поинтересовался солдат.
— Нет, — Алекс ощупал разорванный пулей погон. — Спасибо, что предупредил.
— Рад стараться!
Ничем, кроме предупреждения, солдат помочь ротному не мог. С его полутораметровой «шапсо» в узком проходе быстро не развернуться. На всякий случай рядовой ткнул тело пацана извлеченным из ножен штыком, вытер окровавленный клинок об одежду убитого и вернул оружие обратно. Лейтенант, с трудом удерживая дрожь в руках, запихивал патроны в гнезда барабана, не всегда попадая с первого раза.
— Вперед! В оба смотреть, — напутствовал подчиненных унтер, — чуть господина лейтенанта не про…, не потеряли.
Так, проверяя один дом за другим, остатки двух отделений двигались вперед. Труп, еще один труп. Этот, вроде, еще дышит. Возле бородатого мужика лет сорока лежит древняя фитильная фузея явно руосийского происхождения.
— Ей же лет двести, — удивляется Алекс, — и чем, только воюют!
— Да, пожалуй, побольше будет.
Фелонов подбирает древний огнестрел, идущий следом солдат втыкает штык в его бывшего хозяина. Однако трупов было на удивление мало и одни только мужчины.
— Фелонов, где они могут быть?
— Селение старое, наверняка тайные укрытия есть, там и попрятались.
— Ищите! Они никуда не могли уйти.
Несмотря на прекращение сопротивления, доклада об обнаружении трупа Рыжего Даграма еще не поступало. И это очень заботило Алекса. Откуда-то вывернулся солдатик в мундире, прожженном на рукаве.
— Яму нашли, господин лейтенант!
Вход в яму располагался в углу одного дворов из Джибуты. К их приходу солдаты уже успели обследовать каменный мешок. Алекс заглянул в черный провал. К застарелой вони человеческих испражнений примешивался запах смерти и крови, совсем свежий запах.
— Живые есть?
Выбравшийся из ямы мрачный ефрейтор отрицательно покачал головой — местные жители гуманизмом не страдали. Или боялись, что освобожденные рабы укажут места укрытия их хозяев.
— Продолжайте искать!
Нашли еще две ямы — только трупы рабов, но никаких указаний на то, куда исчезли хозяева. Сопротивления уже не было, все, кто рискнул защищать свое селение, погибли, пленных в этом бою не брали. Своих раненых и убитых солдаты уже эвакуировали.
— Есть, нашли живого!
Алекс быстро двинулся на голос, навстречу ему вытолкнули вонючего, заросшего деда в грязных лохмотьях.
— В темном углу в щель между камнями забился, еле нашли, — пояснил Хрустин, — по виду, вроде наш, руоссиец, только говорить не может.
— Почему не может?
— Они ему язык отрезали.
Лейтенант взял деда за плечи, повернул лицом к себе.
— Все закончилось, мы пришли, чтобы освободить тебя. Ты — свободен! Ты понимаешь меня?
«Дед» промычал что-то невнятное, закивал головой и Алекс понял, что ему от силы лет тридцать.
— Даграм. Рыжий Даграм. Ты его знаешь?
Немой загыкал и энергично начал кивать головой.
— Где он укрылся? Можешь показать, где он прячется?
Бывший раб неожиданно развернулся, скидывая руки лейтенанта, и, расталкивая солдат, устремился вглубь каменного лабиринта.
— За ним!
Буквально через пару десятков аршин «дед» вцепился в ни чем не примечательную каменную глыбу, чуть выступавшую из каменной кладки, и попытался сдвинуть ее с места.
— Помогите ему!
Два солдата отложили винтовки и присоединились к усилиям немого. Поддавшись, камень с грохотом отвалился в сторону, лейтенант едва успел отскочить. Открылась узкая, разве что ребенку впору протиснуться, щель в скале. Мысль о том, что туда придется лезть, ни у кого энтузиазма не вызвала.
— Он там?
«Дед» энергично закивал головой.
— Другой выход есть?
Отрицательное мычание.
— Ивасов!
— Здесь я!
— Взрывай скалу.
Сапер засуетился у входа в укрытие, солдаты отошли от него подальше. Алекс повернулся к немому.
— Еще укрытия знаешь? Показывай!
В течение следующего часа нашли еще шесть подобных укрытий. Если бы не бывший раб, то вряд ли обнаружили бы хоть одно, уж очень хорошо они были замаскированы. Когда грохнул первый взрыв, немой вздрогнул, потом, видимо, сообразил, что именно происходит, в глазах его появился злобный огонек. Подобно гончей он выискивал каменные норы, где укрывались его бывшие хозяева. Пару раз ошибался, но потом все-таки находил, радостно взвизгивая в случае удачи, скалился безъязыким ртом с редкими гнилыми зубами при очередном взрыве.
Когда вскрывали очередной схрон, появился Ноздяев. Стрельба уже с час, как закончилась и он рискнул сунуть свой нос внутрь каменного лабиринта. С ним же был и артиллерийский лейтенант. Пробравшись ближе к Магу, капитан поинтересовался.
— Что здесь происходит?
— Убежище нашли, сейчас взорвем.
— Как можно? — изумился штабной офицер. — Есть же приказ, надо предложить им сдаться.
— Вот вы им и предложите.
Алекс сделал шаг в сторону, открывая дорогу капитану. Ноздяев осторожно приблизился к черному провалу в камне. Рта не успел открыть, из тьмы полыхнуло пламя, грохнул выстрел и капитан схватился за пробитое пулей плечо.
— Унесите капитана!
Зашипел фитиль. Выждав несколько секунд, Хрустин бросил в дыру чугунный шар ручной гранаты. Бухнул взрыв, дыра дыхнула жаром и клубами вонючего порохового дыма.
— Ивасов, взрывай!
Пока сапер закладывал заряд пороха, Алекс выслушал доклад артиллериста. Потерь у них не было, шрапнель расстреляли полностью, осталось по два десятка осколочно-фугасных гранат на орудие. Когда цели закончились, лейтенант приказал артиллеристам принять участие в эвакуации раненых, а потом и убитых.
Самому Алексу стало стыдно — сам он вместо того, чтобы командовать ротой, он как пацан носился по Джибуте, выискивая укрытия местных жителей. Спасением раненых занимались артиллеристы, хотя это в их обязанности не входило, и взводные унтеры, а командир роты до сих пор даже потери уточнить не удосужился.
— Благодарю за помощь раненым, лейтенант.
Отослав артиллериста, Магу приказал взводным унтер-офицерам выяснить количество выбывших из строя. Потери оказались ожидаемо велики. Только убитыми выбыло шестнадцать человек. Еще тридцать один был ранен, половина — тяжело.
Бухнул последний взрыв, над крышами Джибуты поднялись клубы пыли и порохового дыма. Красный диск солнца уже коснулся горных вершин, когда последний солдат покинул прилепившееся к горе селение. Ветер выдувал из каменных лабиринтов остатки пороховой гари и запаха крови. Отягощенная многочисленными ранеными рота провела ночь у разоренной ею Джибуты, и только утром двинулась прочь. Отныне здесь поселились запустение и тлен.
