Дала помогла Мэнсону надеть некое подобие штанов, в которых ходили все местные мужчины. Только сейчас Джеф осознал, что все три дня он был совершенно нагим. Девущка безо всякого стеснения проверила правильность укладки в штанах всех приложений и после этого завязала шнурок, игравший роль пояса.
Уже почти стемнело, когда Джеф с Лалой оказались в деревне, где уже шли приготовления к очередной ночной охоте. В сопровождении помощников важно расхаживал Аюпа, разжигались костры, и мужчины усаживались вокруг них, занимая свои места.
Подошел Тамил. Он принял руку Лалы Джефа и повел его на заранее подготовленное место. Джеф покорно следовал за ним, немного удивленно посматривая по сторонам. Необычная способность видеть все, как в освещенном туннеле, забавляла его, и он вновь и вновь крутил головой, наводя прожектор своего зрения на разные детали.
Куда бы он ни смотрел, все виделось ему совершенно отчетливо, несмотря на то, что синие сумерки становились все темнее.
— Садись сюда, Жефа, — сказал Тамил, показывая на свободное место между двумя ночными охотниками.
Джеф сел и посмотрел на своих соседей, но они не обратили на него внимания, поглощенные только созерцанием пламени. Мэнсон решил, что Тамил ушел, но голос охотника неожиданно прозвучал над самым ухом:
— Не верти головой, Жефа. Смотри на огонь…
— Зачем? — спросил Мэнсон.
— Смотри на пламя до тех пор, пока оно не остановится.
— А что потом?
— Потом я скажу тебе, что делать. А пока смотри на огонь…
Больше у Мэнсона вопросов не было, и он стал смотреть на пламя. Поначалу оно было обычным жарким и оранжево-красным, но стоило Джефу сконцентрировать свое внимание на огненных языках, как, странное дело, они замирали. Он удивлялся и начинал думать, а мысли тотчас разрушали концентрацию, и пламя вновь оживало, вспыхивая редкими искрами.
Мэнсон понял, что посторонних мыслей допускать нельзя, и пытался избегать эмоций, едва только останавливались языки пламени. Он держался в этом состоянии не более секунды-двух, но эффект был поразителен. Пламя растворялось, а свечение, наоборот, усиливалось, будто огонь распространялся вокруг и занимал все пространство. И опять удивление порождало ненужные мысли, и снова разрушалась концентрация, но Джеф быстро учился.
Отдохнув несколько мгновений, он снова устремился за едва уловимой точкой концентрации, проходя все новые и новые пороги. Фантомы дежурных мыслей пытались разрушить обретенную гармонию, но Джеф гнал их прочь, оставаясь на тонкой грани необъяснимого мира.
Наконец он осилил дисциплину собственного мозга, и все образы растворились в едином ощущении всеобщего состояния.
Мэнсон парил в ярком и ясном пространстве, лишенном всякого движения и звуков. Полное спокойствие и утонченная гармония держали его на своем пересечении. Неизвестно, сколько это продолжалось, но неожиданно извне проникли посторонние звуки. Это был голос, и принадлежал он Тамилу:
— Жефа, ты ушел слишком далеко. Вернись… — Это был не крик и не приказ. Это было определение нужных координат.
Джеф вернулся без видимых усилий. Он вернулся к состоянию, из которого можно было наблюдать остановившееся пламя костра и насыщаться его лимонным сиянием.
И снова появился голос Тамила. Теперь он звучал совсем близко, и значения слов сразу достигли сознания Мэнсона.
— Вставай, Жефа. Вставай и иди за мной…
Как поднялся на ноги, Мэнсон не почувствовал. Он просто знал, что встал и следует за Тамилом.
Охотник зашел под навес и сел на песчаный пол. То же самое сделал и Джеф.
Где-то далеко, за пределами теперешнего своего состояния, он ожидал, что песок будет холодным, но никаких телесных ощущений не последовало. Не было ни запахов, ни звуков. Только ощущение новой реальности и внутренняя осведомленность обо всем происходившем вокруг.
— Приготовься к прыжку, Жефа, — сказал Тамил.
— К прыжку куда? — спросил Джеф. Он слышал собственный голос, но понимал, что говорит, не открывая рта.
— Увидишь движущуюся звезду и сразу прыгай.
— Как прыгать?
— Просто. Толкайся ногами и прыгай…
Даже не поднимая головы, Джеф сразу увидел звездное небо. И странное дело, он увидел звезды так близко, что, казалось, мог дотронуться до них рукой. Звездная карта была такой живой и осязаемой, что Мэнсон невольно залюбовался столь необычным зрелищем.
Вдруг слабое мерцание привлекло его внимание, и Джеф понял, что это и есть движущаяся звезда. На короткое мгновение он засомневался, его ли это цель, но звезда излучала волны притяжения, и Джеф, вспомнив совет Тамила, с силой оттолкнулся обеими ногами.
В нос ударил запах гари, а барабанные перепонки едва выдержали раскаты страшного грохота. Стены и пол сотряслись от сильного удара, и Мэнсон полетел в ближайший угол. Спустя секунду он уже вскочил на ноги, но все еще не мог понять, куда он попал и что с ним произошло.
Где-то шипел вырывавшийся из магистрали воздух, разбрасывая искры, потрескивала замыкавшая электропроводка. Едкий дым поднимался к потолку и растекался вдоль стен, распространяя едкий запах. И топот — неясный топот десятков ног.
Мимо пробежали люди. Они не обратили на Джефа никакого внимания. Он понял, что это были военные.
Осторожно ступая по ребристому полу, Джеф двинулся по задымленному коридору. Скоро он понял, что оказался на судне. Время от времени оно совершало резкие маневры, и Мэнсона бросало от стены к стене. Неожиданно он наткнулся на труп. Тело лежало поперек прохода, и Джефу пришлось через него перешагнуть.
Судно снова стало выполнять маневр, и Джефа швырнуло в сторону.
— Эй, ты! — закричали из дыма. — Вали сюда!..
Джеф двинулся на голос и увидел незнакомого лейтенанта, всего перемазанного машинным маслом. Мэнсон хотел что-то сказать, но совсем рядом послышался дробный стук, как будто работала автоматическая пушка.
— Ты откуда? Со второго отделения? — перекрикивая звуки выстрелов и шипение воздушной магистрали, спросил лейтенант.
Мэнсон пожал плечами, а затем утвердительно кивнул.
— Пошли скорее на артиллерийский пост — у нас людей не хватает! — И лейтенант побежал по коридору, а Джеф последовал за ним, захваченный всеобщей горячкой.
Возле одного из отводов коридора лейтенант остановился и крикнул:
— Фолкнер! Как пробоина?
— Пластырь уже твердеет, сэр! — отозвался невидимый Фолкнер, и лейтенант побежал дальше.
Пока Джеф бежал следом за лейтенантом, в борт судна еще несколько раз ударил невидимый сокрушающий таран. От такой встряски гасло освещение, а Джеф и лейтенант едва не валились на пол.
