Языки мы с Лу-у изучали всё время. Днём она показывала и называла мне предметы быта, деревья, кустарники, травы, грибы и ягоды, птиц и зверюшек. Как правило, у меня были для них только обобщённые названия на «глобе». Конкретика не совпадала. Здешние хвойные были не елью, не сосной, не лиственницей и даже не пихтой, а чем-то средним. В ближних лесах существовал всего один тип хвойных деревьев — «кэш» на языке купов. То же самое и с лиственными. Севернее Аки я насчитал всего четыре вида лиственных деревьев. Южнее Аки добавлялись ещё два вида пальм. А вдоль реки гнула тонкие ветки над водой «уя», похожая на плакучую иву. Её ветками купы подвязывали шкуры на талии, и я поначалу принял их за лианы.
Видимо, постоянство климата не способствует разнообразию флоры. Раз приспособившись, она уже, как говорится, не рыпается, не ищет. Природные условия не заставляют.
По ночам мы с Лу-у тоже занимались языками. Руку, ногу, шею, уши, нос и прочее можно показать да назвать и в темноте. Порой за ночь удавалось выучить две-три фразы. Мне — на языке купов. Лу-у — на «глобе».
Однако сплошь и рядом этого не хватало, и приходилось надевать мыслеприёмники. И в эту ночь тоже пришлось. Знакомых слов и заученных фраз было ещё слишком мало.
— К нам скоро прилетят гости, — сообщил я. — Сын неба и его помощница.
— Зачем? — спокойно поинтересовалась Лу-у.
— За комарами, мухами и другими насекомыми.
— Кому они нужны? — Лу-у рассмеялась.
— От комаров и мух много болезней. Надо разглядеть насекомых, чтобы избавить людей от боли.
— Их просто нужно убивать. Когда попадутся под руку.
— Всех не перебьёшь.
— Сын неба убьёт всех?
— Тоже не сразу. Сначала избавит людей от болезней, которые приносят насекомые.
— Он колдун?
— Немного.
— Ты тоже немного.
— Он — больше, чем я.
— Он старше тебя?
— Да.
— Тогда понятно. А его помощница?
— Тоже старше.
— Как их зовут?
Я назвал.
— Что я должна делать?
— Помочь ей. Она скажет тебе, как… А ему помогу я.
— Что я должна говорить?
— Тому, кто выйдет из летающей хижины первым, протянешь руку и назовёшь своё имя. Потом протянешь руку тому, кто выйдет вторым, и тоже назовёшь имя. Остальное — когда спросят.
— Что надеть? Шкуру или са-тин?
О, женщина! Как же без главного вопроса: что надеть?
— Завтра мы сошьём тебе новую одежду. Как у наших женщин. Она закроет грудь. Наши женщины закрывают грудь.
— Это неудобно.
— Они привыкли — и стало удобно. Ты тоже привыкнешь. И перестанешь замечать.
— У Неяку грудь будет закрыта?
— Да.
— Тогда я согласна. — Лу-у помолчала. — Я постараюсь понять, зачем прилетит сын неба. А вот зачем к тебе может прийти хур, я понять не могу.
— О ком ты говоришь?
— О том, кто хотел тебя убить. Кому я швырнула камень в голову.
— Ты его видела?
— Кыр его видел.
Так вот чья нога мелькнула под кустами! Так вот отчего дёрнулась ветка на другой стороне поляны!.. И вот отчего хмурым был Тор, когда я впервые угощал его сладким чаем!..
Значит, они допускают, что я способен на предательство? Может, потому и чай показался вождю не таким уж сладким?
— Хур приходил просить о мире.
— И ты ему поверил? Его надо было убить!
— Он пришёл без оружия. Нельзя убивать того, кто пришёл к тебе без оружия просить мира. Тогда мира не будет, а будет одна война. Но купам нужен мир. И ту-пу, и айкупам тоже нужен мир.
— Он всем обещал мир? — Лу-у недоверчиво усмехнулась.
— Всем.
— А что ты ему обещал?
Вот тут я замялся. Нельзя признаться ей, что я согласился на похищение неведомых женщин из неведомых племён. Нормы земной дипломатии безусловно чужды этой неиспорченной душе. Она, по-моему, никогда не поймёт и не примет такую цену собственной безопасности и безопасности своего племени. Её чувство справедливости будет оскорблено. У неё оно — абсолютное. У нас — давным-давно искажённое исторической неизбежностью бесчисленных и жестоких компромиссов. Сейчас ей ничего не объяснишь. Сейчас её можно только успокоить, по сути — обмануть. Как это ни печально…
— Я обещал хурам новые хижины. Тёплые и чистые.
— Такие же, как эта? — Лу-у плавно провела рукой по кругу, обозначая нашу пока ещё просторную геологическую палатку.
— Лучше этой. Сыны неба начинают делать хижины теплее и прочнее этой.
— Зачем же ты отдаёшь врагам то, чего у тебя самого нет?
— Чтобы был мир. Ничего нет дороже мира. Будет мир — всё у нас появится. Всем хватит новых хижин. И нам с тобой.
— Хуры не уйдут из пещер в ваши хижины.
— Уйдут, если уж просят. Пещеры их убивают. Хуры начинают это понимать. Всем хочется жить долго.
Я боялся: сейчас она додумается до того, что новые хижины несовместимы с групповым браком, что в них надо жить небольшими семьями. «Как люди…» Именно поэтому просьба Вука может показаться ей неправдоподобной.
Но, к счастью, Лу-у до этого не додумалась. Она сняла мыслеприёмник, спрятала его, как и я, под подушку и спокойно уснула. Все её проблемы пока были разрешены.
Всё получилось «по протоколу». С вечера я включил пеленг в пойме Кривого ручья. Примерно за полчаса до посадки диспетчер Армен Оганисян предупредил меня, что вертолёт приближается к Западному материку. Мы с Лу-у рванули через лесок в пойму. Новый сарафан она надевала уже по ту сторону ручья. А подпоясывалась, когда вертолёт показался на востоке.
Натан вышел первым, вытер платком вспотевшую лысину, и мы с ним обнялись, как старые друзья, хотя виделись впервые. Если, конечно, не считать телевизионного разговора… С Лу-у он поздоровался очень церемонно и даже чуть наклонился, как бы желая поцеловать ручку. Но Лу-у таких тонкостей не знала и руку поспешила убрать.
Затем в дверном проёме машины появилась круглолицая и узкоглазая Неяку. Видимо, наблюдала издали за происходящим… Мы приняли её с Натаном вдвоём, и она сразу объявила:
— Тебя, Сандро, я воспринимаю как старого знакомого. Муж рассказывал о тебе.
Я вспомнил невысокого немногословного удивительно собранного и точного Нгуена Тхи, техника силовой защиты, и ответил:
— Да, мы работали с ним душа в душу.
— Надеюсь, и у нас так же получится. — Неяку улыбнулась и перевела понимающий взгляд на Лу-у. — А это мне помощница?
— Угадала.
Они познакомились, и я попросил гостей натянуть мыслеприёмники. Чтобы Лу-у понимала разговор. Хотя всего она понять, естественно, не могла. И уж никак не могла знать, что работа с Нгуеном Тхи на Южном полуострове связана для меня с гибелью Бируты.
