– О! Там еще что-то есть! – воскликнул один из помощников, глянув в образовавшийся карман, попав в который аборигенка чудом спаслась.
«Крысы» залез внутрь и скоро вылез, держа в руке по детенышу разной степени взрослости, один явно пара месяцев как родился, второй годовалый или чуть постарше, разочаровано бросив их возле затихшей матери. Дети как ни странно от такого грубого отношения не заплакали.
– Не, это нам не надо…
Кто-то достал пистолет, чтобы застрелить детенышей.
Эрика, вдруг осознавшего, что в детях что-то не так, словно молния, пронзила дикая в своей невероятности догадка.
«Не может быть… – подумал он. – Этого просто не может быть!»
– Стойте!!! – крикнул Махов, бросившись к «крысам».
– Ты чего? – удивился «крыса». – Все равно им не жить, мы если хочешь им последнюю услугу оказываем. Мучиться не будут. А то так живьем звери задерут.
Махов поморщился, услышав о последней услуге. Его самого так чуть не шлепнули в свое время…
– Я понимаю, но разве вы не видите что они разные?
– Ну и фиг? Один коричневый со светлыми пятнами, тот что поменьше, светлый с пятнами коричневыми. Возможно у них у всех так, повзрослеет, станет таким же, как тот, что постарше…
– Нет, я видел новорожденных, они ничем от более старших не отличаются. К тому же заметьте у светлого нет хвоста и сосков на груди не две пары, а одна…
– Ну да… есть разница, но нам-то какое дело? – пожал плечами «крыса». – Твари, они и есть твари. Их всех кончать надо без разбора.
– Стойте…
– В чем дело? – пришел на шум Ремезов.
– Да вот, ваш зам тут что-то бучу устроил на ровном месте.
Эрик тем временем ни на кого не обращая внимание, подошел к умершей сахарианке и взяв свою фляжку начал поливать водой на ее окровавленное лицо.
Он узнал ее. Ее он спас, не став убивать. Она приходила к нему опоенного наркотиком…
«А это значит…» – подумал Эрик, глянув на светлого детеныша.
Тут его мозг отключился.
– Эрик! – растормошил своего заместителя Антон Николаевич.
– Что?
– Это я тебя должен спросить: что?
– Они – люди.
– Чего? – опешил Ремезов.
– Они – люди!
– Ты не перегрелся часом?
– Они люди и вот этот ребенок – мой…
– Да у него явно мозги оплавились, – констатировал «крыса», со смехом.
– Поподробнее Эрик, – потребовал Ремезов. – О чем ты говоришь?
– Да вы уже и сами все поняли, просто не хотите признаваться даже самому себе. Видите различия между этими двумя детьми.
– Ну да…
– А теперь приплюсуйте сюда тот факт, что пока я находился в плену, ко мне приходила именно эта сахарианка.
– Стало быть…
– Стало быть, перед нами орфейцы…
– Да что он несет?!
– Заглохни, – рыкнул, откуда ни возьмись появившийся Череп.
– Если я прав, то орфейцы изменили свое потомство, чтобы они смогли выжить в этом мире, все необходимое для этого у них имелось, и они изменились, да так сильно, что мы приняли их за аборигенов, что, в общем-то, неудивительно из-за их внешнего вида. Это объясняет, почему их так мало… и стало еще меньше. И ареал проживания только у модулей. Да и внешний облик слишком… человеческий. Они почти ничем не отличаются от нас кроме мелких деталей, что согласитесь слишком странно. Галактика велика, условия очень различаются и они должны были отличаться от нас более сильно, а все почти так же…
– Но это не объясняет, почему они на нас напали, – заметил Череп.
– Не знаю… Тут можно только строить догадки, – развел руками Эрик.
– И что теперь делать? – поинтересовался «крысиный король». – Если он прав, а я начинаю склоняться к этой мысли, то…
Ремезов замер поджав губы. То что они узнали о гоблинах действительно требовало переосмысления, что невозможно сделать сходу, да еще в полевых условиях.
– Для нас это ничего не меняет, – наконец выдавил он хриплым голосом, словно с трудом вытягивая из глотки слова.
– То есть как? – удивился Эрик.
– А вот так… Они знали, кто мы, знали, кто они сами по отношению к нам и все равно нападали, в отличие от нас не предприняв ни одной попытки договориться. Пусть они люди… точнее измененные потомки людей, но это ничего не меняет. Мы бы даже обычных людей мешающих нам жить вывели бы на корню. Верно?
«Крысы» закивали головами.
– Так чем эти орфейцы-сахарианцы отличаются от таких обычных людей?
– Ничем!
– Я не позволю убить их… – достал Махов пистолет, которым еще всего полчаса назад сам добил полдюжины аборигенов.
Его самого в ту же секунду взяли на прицел десятки бойцов.
– Не дури Эрик… – сказал Ремезов. – Этим ты ничего не изменишь.
– А надо бы изменить. Посмотрите на себя со стороны… мы же стали животными, зверьми. Что в нас осталось человеческого? Впрочем, даже звери так не поступают… они не уничтожают своих противников просто потому что те выглядят иначе или мешают им жить. Видимо это все же именно отличительная черта человека.
– Только не надо сейчас про мораль, – поморщился Череп. – Не до нее. Тут или мы выживаем или они. Точка.
«Крысы» поддержали своего «короля» согласным нечленораздельным гулом.
– Не хотите про мораль? Что ж, забудем о ней. Подумайте тогда о другом…
– О чем же?
– Хотя бы о том, что они, наш единственный способ выжить в этом мире.
– То есть?
– То есть союз с ними, наш единственный шанс выжить.
Люди стояли пораженные такой информацией. Настолько что забыли о внешнем мире.
– Итот чилавик прав… – прозвучало за спинами как гром среди ясного неба.
Люди мгновенно развернулись, нацелив оружие на появившегося аборигена, сгорбленного сухого старичка с посохом в руке.
Эрик узнал его, это тот самый вождь деревни в которой его держали пленником. С тех пор он сильно сдал. Удивительно, что вообще выжил. Эпидемия ведь косила в первую очередь слабых, а старики никогда не отличаются большим здоровьем.
Хорошо хоть никто не выстрелил и не исправил своего рода недоразумение.
– Ты понимаешь по-нашему? – отойдя от шока, но все еще обалделый, спросил Ремезов.
– Ди… да. Я один из ридких… малых… немногех кто учил старый язык. Он стал сложен для нас… наш речевой аппарат так же сильно изменился как и наша внешность.
Когда старик говорил медленно, тщательно выговаривая слова, его речь становилась правильнее.
– Зачем вы напали на нас и перебили множество людей? – спросил Череп, конечно же прежде всего имея ввиду потери своих подданных.
– Ито случилась бальшая ашибка… Как вы уже поняли изь слав итаго чилавика, мы патамки лидей… измененные… ДНК… в нас дабавили кровь итаго мира… – вновь заторопился старик, оправдываясь из-за чего вновь прорезался жуткий акцент.
