О чем я думаю? Как будто у меня есть выбор, и есть возможность отсидеться в Храмовой Долине. Так захотелось домой, в кедровник, лечь на поляне и просто смотреть на звезды…
"Привыкай, быть взрослым — это прежде всего контроль своих желаний и выполнение обязанностей". Дед понимал меня, но сочувствия от этого старого интригана я так и не дождался — с возвратом молодости Торрин с упоением увлекся моими делами, интригами и торопился жить. Человек меж тем продолжил.
— Мы прекрасно понимаем, почему вы предъявили свои претензии на Брукинию. — Маг старался казаться приятным собеседником и вызвать у нас хоть немного доверия, но это ему не удавалось. — Из-за небольшого недоразумения прошлым летом не стоит портить нашу многовековую дружбу с кланами.
Этот человек в своем уме? После резни женщин и детей в орочьих поселениях, он пытается уверить нас в том, что это произошло случайно и вполне простительно?!
Все-таки наглость людская не знает границ!
— Может быть нам пора познакомиться? — Маг притворился, что не видит озлобленных бойцов, готовых броситься на него в любой момент и разорвать голыми руками. — Позвольте представиться, Рашиз Ченови, верховный жрец Че страны, которую вы посетили с визитом…
Тут я понял, что он говорит всю эту чушь только для меня, стараясь внушить новому хозяину камня, что люди для меня безопасны и могут быть полезны. Значит, он считает меня наивным юнцом, которому по воле богов свалилась в руки удача приручить божественную защиту Брукинии. Я чуть не плюнул ему в лицо.
Возможно, ему и удалось бы меня обмануть, если бы мы с дедом не прошлись летом рейдами по приграничным клановым землям, и я своими глазами не видел сотни трупов женщин и детей, безжалостно убитых людьми. Мы переглянулись с дедом, я улыбнулся и сказал.
— У вас неделя, чтобы убраться, потом мы начнем убивать.
Легко быть смелым и решительным, когда за твоей спиной стоят боги. По крайней мере, так считают окружающие, и я не спешу их переубеждать. Зачем? Пока все считают, что у меня есть сильный хозяин (а бог — хозяин в своем мире), другие желающие прибрать к рукам меня, мой клан, а теперь и Брукинию, вынуждены договариваться, а не заставлять, применяя силу.
Вот и сейчас люди и орки искали способ мирно разойтись — чедане хотели жить, а кланам было необходимо выиграть время до начала боевых действий, поэтому старейшины и жрецы степенно разговаривали друг с другом, стараясь не демонстрировать взаимную неприязнь. Я не стал к ним присоединяться, хотя верховный жрец уговаривал меня принять активное участие в переговорах, при этом, как будто случайно оговариваясь, пару раз назвал Эльчеором, надеясь напомнить мне о человеческих корнях. Но для меня важнее были интересы кланов, к тому же, не орки уничтожили население целой провинции, так что чеданам веры нет никакой. Правильно про них у соседей есть пословица "чедан за меди мать продаст". Представляю, как бесится король Чедана, подсчитывая убытки от уничтожения Бруков…
Ничего, у него еще будет время рвать на себе волосы от бешенства и бессилия, когда выйдут на свет все последствия жадности и злобы Правящей Пятерки.
— Эчеррин, мы кое-что выяснили у людей, — дед подошел как всегда незаметно. — Они настаивают на том, что эпидемию затеяли эльфы, причем жрецы Эль действовали под действием "зова" и не понимали последствий своих поступков.
Я присмотрелся к людям — дело в том, что любые магические действия оставляют за собой следы, как бы ни старались убрать остатки заклинаний, всегда оставались мелкие обрывки силовых линий, которые не развеивались годами и десятилетиями. Так что если люди были так глупы, что позволили ушастым взять их под контроль, то это будет видно. Откровенно изучать было бы рискованно — зачем людям знать, что я могу увидеть слишком много, с их точки зрения. Все старались не делать резких движений, так как напряжение все еще витало в комнате, в любой момент бойцы и маги могли вцепиться друг в друга.
Телохранители обступили меня со всех сторон, и я осторожно стал рассматривать людские ауры. Конечно, на каждом из магов висело несколько многослойных защит от ментального и физического вторжения, поддержка здоровья, множество накопительных амулетов — но этого я и ожидал. Использованием магии Эль никто из них особо не злоупотреблял, но каждому из людей было больше трехсот лет, и за это время они лечились не раз и не два, так что посмотреть было на что. Остатки старых плетений могли оказаться в самых неожиданный местах — кто-то в юности ломал руку, кто-то мучился с гнилыми зубами и так далее. Одно меня настораживало, что, судя по всему, эти люди достаточно долго страдали сильнейшими головными болями, так как самые свежие обезболивающие плетения сосредоточились в области головы и шеи.
Я не лекарь, но после истории с лечением Бычина многие пользовались моими целительскими способностями, поэтому как выглядит орк, страдающий от болезни, знал прекрасно. Тело человека сильно отличалось от орочьего, но не настолько, что бы я не мог понять причину головных болей у жрецов. Прямо спросить было нельзя, поэтому пришлось использовать деда.
"Уточни у верховного жреца, не принимал ли он в последнее время пищи или питья из эльфийских рук". Торрин согласно кивнул и завел разговор с человеком.
Все мы так и толклись в комнате с камнем — люди пока опасались выйти из небольшого помещения, рядом с мощными силовыми линиями Че, где они могли оказать достойное сопротивление возможной попытке их пленения или убийства. Орков же все устраивало — на нашей стороне был такой перевес магических сил, что старейшины могли позволить себе некоторое снисхождение к людям.
— Юноша, — человек вынужден был повысить голос, так как подойти ближе ему не давала охрана. — Ваш брат спросил у нас про состояние здоровья, позвольте полюбопытствовать у вас, как вы узнали, что последние годы многие из нас страдают от приступов жесточайшей мигрени.
Брат? Никак не могу привыкнуть, что после омоложения многие принимают Торрина за моего брата. В моем сознании он четко занимает позицию старшего родственника и учителя, так что ставить его на одну доску с Гонором не получается. Спросивший, Рашиз Ченови, старался говорить очень вежливо и явно хотел произвести наилучшее впечатление на орков, но все усилия были напрасны — шаманы редко меняли свое мнение, а я просто чувствовал эмоции и знал, что человек испытывает странную смесь презрения, неприязни и жгучего любопытства. Это напомнило мне жизнь в Стоглаве — сплошное лицемерие, предательство и обман. Поэтому и нравились мне орки — они своего отношения не скрывали и если не любили кого-то, то все знали об этом, что значительно упрощало жизнь в кланах.
