– В Контрабэллуме неприятности, это бесспорно. Как бесспорно и то, что они отражаются на нас, – задумчиво произнесла Невидимка, не став оспаривать предложение Бунтаря насчет борьбы с грядущим голодом. – Но откуда здесь взялся этот геликоптер? Ведь те люди не просто мимо пролетали, а вынюхивали что-то на Периферии. Вот бы узнать, что именно.
– Геликоптер принадлежит некой организации под названием «Звездный Монолит». Могу поспорить, что в Контрабэллуме наверняка о ней знают. Как и она – о Контрабэллуме, – предположил Первый. – А вот зачем пилоты «Звездного Монолита» устроили эту демонстрацию, нам без Претора не догадаться.
– Хочешь сказать, что у тебя нет абсолютно никаких догадок? Не верю!
У Бунтаря была в запасе парочка более-менее логичных версий, которые пришли ему на ум, пока он дожидался Невидимку, но ответить он не успел.
Снаружи послышались шаги, после чего железная дверь противно скрипнула и на пороге изолятора нарисовался Лидер. Он пришел немного раньше обещанного времени, в чем наверняка были виноваты взбудоражившие Периферию пришельцы. Вряд ли какая-либо иная причина заставила бы пунктуального Седьмого изменить намеченным планам.
Планы Бунтаря, который собирался до обеда наслаждаться обществом подруги, теперь тоже менялись. Но сокрушаться об этом сейчас не приходилось – в Контрабэллуме и на Периферии творилось что-то неладное, и узника эти проблемы касались в той же степени, что и прочих превенторов. Мыслимое ли дело: «Ундецима» осталась без Скрижалей! Хотелось Бунтарю того или нет, но он поневоле испытал легкое злорадство, представив, какое смятение царит сейчас в душе Лидера. Пропади с небосклона солнце, Седьмой и то переживал бы не так болезненно, как при массовом отключении Скрижалей.
Невидимка как раз накладывала герою Помоста последний шов, и Лидер, не желая ее отвлекать, пару минут простоял в молчании, созерцая с террасы озеро. Затем дождался, пока девушка соберет инструменты, и приказал ей покинуть изолятор.
Одиннадцатая удалилась столь же незаметно, как вошла. Бунтарь лишь на мгновение прикрыл глаза, а когда открыл их, подруги и след простыл. Ни шагов, ни скрипа двери… Зато сопение усаживающегося в кресло Лидера Первый слышал более чем отчетливо. Уже не однажды Бунтарь задавался целью прикрепить на дверь что-нибудь наподобие колокольчика или погремушки – все-таки иногда манеры Невидимки его нервировали. Только он почему-то был уверен, что проку от сигнализации все равно не будет. Невидимка проникала в изолятор, словно сквозняк, разве только ее появление всегда доставляло Бунтарю удовольствие. Чего, разумеется, нельзя было сказать о сквозняках.
«Как много гостей и событий для одного утра, – подумал Первый, откидываясь на спинку кресла и наливая себе воды из кувшина. Предлагать Лидеру промочить горло Бунтарь не стал – захочет угоститься, сделает это без разрешения. – Даже чересчур много. По «периферийным» меркам, прямо-таки настоящая буря. И не помню, когда в последний раз у нас случался такой аврал».
– Так о чем ты хотел со мной поговорить? – спросил Бунтарь. Ему не следовало выказывать нетерпение, но вид у Лидера был какой-то отсутствующий, отчего казалось, что он никогда не заговорит. Первый же не намеревался долго терпеть общество командира и желал, чтобы тот поскорее убрался восвояси.
– Невидимка рассказала тебе о наших проблемах? – поинтересовался в ответ Одиннадцатый и уточнил: – Я имею в виду те проблемы, которые возникли до прилета сегодняшних гостей.
– Мне известно о поломке Скрижалей и о чересчур легком контейнере с продуктами, – пояснил узник. – Это все, о чем следует беспокоиться, или есть что-то еще?
– Разве этого мало? – хмыкнул Лидер.
– Достаточно, чтобы начать волноваться, – согласился Первый. – Хотя сам понимаешь, лично меня больше всего беспокоит, конечно, продовольствие.
– А летающая машина из Одиума?
– Сказать по правде, не очень. То, что геликоптеры не прилетали к нам до настоящего момента, еще ни о чем не говорит. В Одиуме они есть далеко не у каждого. Если из пары сотен любопытных туристов, которые забредали сюда за пять лет, двое в кои-то веки прилетели по воздуху, в этом нет ничего необычного. Вот что на твоем месте я сказал бы нашим ребятам, если бы хотел их успокоить. Но у меня есть и другая версия, менее приятная и более правдоподобная… Так зачем ты пришел? Разве забыл, что в «Ундециме» я – единственный, кто лишен права совещательного голоса?
– Мне… то есть нам, необходима сегодня любая помощь, в том числе и твоя, – с неохотой признал Лидер. – Ты ведь всегда уверял, что знаешь об Одиуме, его обитателях и порядках гораздо больше, чем все мы, вместе взятые.
– А ты всегда называл мои слова идиотскими фантазиями, – перебил командира Бунтарь, – и говорил, что раз в Скрижалях ни о чем таком не упоминается, значит, я несу вздор.
– Возможно, в некоторых вопросах я все-таки заблуждался… – Скажи Лидер это при иных обстоятельствах, Первый счел бы, что одержал одну из главных побед в своей жизни. Но сегодня признание командира в собственной неправоте вызывало у Бунтаря не удовлетворение, а тревогу: Седьмой ощущал себя без Скрижали, как без рук, и потому был рад каждому совету, даже от самого непримиримого врага. – Не исключено, что твои фантазии – или, лучше скажем, догадки, – кое в чем правдивы. К тому же в последние годы ты вел себя достаточно смирно, а следовательно, снова заслужил наше доверие. По крайней мере, многие из нас согласны с тем, чтобы вернуть тебе свободу и право участия в штабном совете.
– А ты согласен? – в лоб спросил Бунтарь у Седьмого.
– Я долго размышлял над этим, – признался тот, немного помолчав. – Да и над другими проблемами тоже. Поначалу без Скрижали я чувствовал себя очень скверно. Но потом, когда немного свыкся с трагедией, то постарался взглянуть на мир по-иному. Так, будто бы мы все эти годы прожили без Скрижалей; наверное, и ты в свое время тоже пережил нечто похожее.
– Было дело, – согласился Бунтарь.
– …И вот что любопытно: мир не перевернулся, а наоборот – стал более устойчивым, пусть при этом и чуть сложнее, – развел руками Лидер. – У меня словно повязка слетела с глаз, честное слово. Теперь я вижу, что у любой проблемы есть несколько решений, а не одно, которое обычно предлагала нам Скрижаль… И отвечая на твой вопрос, скажу: да, я согласен выпустить тебя из изолятора и вернуть тебе право совещательного голоса на совете. Правда, пока на испытательный срок и под поручительство твоей подруги, но если ты полностью оправдаешь наше доверие, то сюда уже не вернешься, обещаю.
– Невидимка согласилась за меня поручиться? – Бунтарь озадаченно хмыкнул. – Она ничего мне об этом не сказала. Как благородно с ее стороны… Итак, что же тебе хочется знать об Одиуме?
