— Эй, это что за дело?! Вас не звали, уроды, валите! — истерически заверещал из разномастный толпы писклявый голос. Вокруг меня защелкали предохранители автоматов, и градус ненависти в залитом неоновыми огнями зале резко повысился.
Я медленно поднял руки и сделал осторожный шаг вперед. Потом другой.
— С "рыбных" кварталов кто-нибудь есть?! А с восемьдесят пятой трассы? Или с латино-баскаты? Неужели никто меня не знает?
Недоброжелательно молчащая толпа продолжала буравить меня сердитыми взглядами, пока сбоку не показался молодой парень в распахнутой жилетке. Его обнаженную грудь украшали многочисленные наколки, с распятой Девой Марией в центре композиции.
— Так это "лепила" с больницы! Ромеро, ты что, не помнишь? Он тебя штопал тогда, после Пасхи! Ну?!
Я лихорадочно порылся в памяти: Пасха, ранение, кто-то из чужого для меня района… Поножовщина? Нет, не было… Тогда свои отличились. Может, разборки за территорию?.. Вряд ли, это было чуть раньше… Бытовуха, бытовуха, свадьба и стрельба по пьяному делу… Вот! Вспомнил! Неудачный налет на банк и три боевика, получившие очередь в спину! Я закивал:
— Да, Ромеро! Вы еще потом телевизор в палату привезли, в подарок… Я помню вас. — Народ зашевелился. Мне удалось чуть-чуть отодвинуть начало стрельбы и я зашипел солдатам, сгрудившимся рядом с выбитой дверью: — Уберите оружие! Ну! Мы пришли договариваться, а не подохнуть за сутки до вылета!..
Медленно-медленно стволы автоматов и дробовиков пошли в низ. Еще была вероятность сцепиться в кровавой свалке, но я уже говорил, говорил и говорил, пытаясь достучаться до чужих сердец:
— Парни, вы простите за замочек, что так неудачно открыли. Думали, к друзьям идем, а пускать не хотели… А ведь мы соседи, из сводной бригады. Вон, рядом с ипподромом стоим. Жаль, что в отгулы не отпускали, а то бы давно попили пивка все вместе…
Кто-то уже увидел знакомых, справа даже успели помахать рукой. Дело пошло на лад.
— Вы же меня знаете, я не одному из вас дырки "штопал" и сыновьям разбитые колени зеленкой мазал. Переехал потом, но недавно сюда же и вернулся… Мы на огонек заглянули перед отлетом попрощаться. Думали, последнее "прости" сказать… Ну и поменять чего, из ненужного вам. Так, по мелочи…
Народ засмеялся. Похоже, амплуа клоуна теперь навечно останется со мной. Шизанутый доктор на арене… Лишь бы не стреляли…
— Вы посмотрите на нас! Мы, гордость армии, гордось смешанных кварталов! Мы врагов голыми руками порвем, как доберемся! Голыми руками, честное слово!.. Потому что крутые пушки и броники отдали "диетическому мясу" из гвардии. А мы так, с остатками со складов… Ну, или что по дороге прихватим… Пока хозяева в клубе тусуются… Возьмем попользоваться, чтобы оборванцами совсем не выглядеть. А потом вернем, кто домой доберется…
Смех потихоньку стих. Я чуть напрягся, но навалившаяся тишина была не враждебной. Похоже, что вооруженные до зубов хозяева клуба посмотрели на незванных гостей совсем по другому, заново оценив латанные разгрузки, пошарпанные каски и видавшие виды штурмовые винтовки.
Из толпы выбрался тот самый Ромеро: красавец мужчина с иссиня черными волосами, забранными в роскошный хвост. Глядя, как он медленно идет мне на встречу, я окончательно вспомнил его залитую кровью спину и долгий месяц череды мироопераций, поставивших гангстера на ноги.
— Не кишись, респетадо[6]. У меня племянник в легкой пехоте, неделю как забрали… И у свояка двое мальчишек к вам призвали… Говоришь, и в армии нас делят на "правильных" и "мусор"?
Я лишь криво усмехнулся и одернул мятый комбинезон, висевший на мне все время, как мятая тряпка на вешалке-переростке. Зашумевшая толпа накатила на меня волной выкриков:
— И у меня брата забрили! И у нас… Да что резину тянуть, правильный это доктор! Я его тоже знаю! И копам он никого не сдал!
Бысто оценив смену настроения, вперед высунулся наш латино-спортсмен, успевший спрятать уставной берет и щеголявший отросшей бородкой на подвижном остроносом лице:
— Куда парней свояка определили, в какую роту? Не знаешь? Ну, так фамилии скажи, я найду, слово даю! И мы поделимся с парнями, без дураков. Мы там все одинаковые, братишка, все из пригородов. Все сиротинушки…
Уже ранним утром, когда мы навьюченные оружием и разнообразной хитрой техникой возвращались в бригаду, молчавший до этого ротный пихнул меня в бок и тихо спросил:
— Что, так ни одного и не сдал полиции?
Я лишь вздрогнул и быстро начертил знак оберега:
— Типун тебе на язык, капитан. Я, может, в военных вопросах и профан, но по жизни не идиот. Кто же одного соседа другому в кутузку сдаст? Да и для чего, отчетность полиции портить?.. Нет, этим только богатые балуются, им есть что терять. А я, как ты знаешь, сиротинушка, в чужом красивом костюмчике. Дали поносить с полгода, и хватит.
И приткнувшись головой к подпрыгивающему борту грузовика, я попытался задремать. Впереди накатывала неизвестность, которую мы ждали с равнодушным фатализмом. Сегодня вечером заброс. Прощай, база Грандлэг. Здравствуй, пропеченный солнцем юг… Здравствуй новый дом, плюющийся свинцом…
* * *
После спешного обеда нас собрали кучей на плацу, и какой-то толстый чин с облитым золотом погонами долго надрывался в микрофон про долг, честь и спасение Отечества. Старые колонки дребежжали и хрипло крякали в прожаренный воздух что-то сумбурное, изредка выплевывая куски фраз:
— … нападение… наша обяза… как один… солдаты… ть!..
Я покосился на дремлющего рядом Самсона, за широкой спиной которого спал целая колонна бойцов, и тихо спросил:
— А куда хоть нас забрасывают? И зачем?
Чернокожий гигант переступил с ноги на ногу и лениво ответил:
— На политинформации ходить надо, медицина. Там бы послушал про демократию, оппортунистов и вредителей народа.
Разморенному на жаре спецназовцу было лень рассказывать прописные истины, но я действительно озадачился: в суматохе сборов, вживания в новый коллектив и чехарды бесконечной беготни, мне никто не объяснил: а ради чего нас забрасывают за тысячи километров от дома, увешав оружием с ног до головы. Поэтому я безуспешно попытался расслушать хоть что-нибудь в бесконечной череде безголосого динамика и снова повернулся к силачу:
— Сам, мне некогда было отцов-командиров слушать. Ты мне в двух словах скажи, раз умный, ради чего воюем?
Сзади хихикнули и тихим шепотом продекламировали:
— Мы летим защищать безопасность государства, пресекать сепаратистские поползновения и обеспечивать неделимость Отечества!.. Медицина, ты супер! Мы-то думали, что ты лишь прикидываешься, под идиота косишь, а…
