В политику он пошел сознательно — рано понял, что в Америке есть никем не признаваемые квоты по меньшинствам, и это касается не только женщин, черных и латиносов. В республиканской партии существовало сильное польское лобби, они были за редким исключением бо́льшими американцами, чем сами американцы. Стэн примкнул к ним с юношеских лет, он разносил плакаты партии и дежурил как волонтер на участках, он собирал пожертвования и агитировал за кандидатов. Стоит ли удивляться тому, что в партии его заметили. Нужного образования — юридического — у него не было, но он был потомком эмигранта из Восточной Европы, знал польский язык и имел собственное, громогласно провозглашаемое мнение по всему, что происходило в тех краях. Его заметили и выдвинули, когда Польша заменила Германию на месте самого верного и самого сильного союзника США в Европе, готового поддержать в чем угодно. Сначала Стэн работал три года в посольстве США в Варшаве, потом его перевели в госдепартамент — и как раз вовремя: демократы бы его никогда не назначили. Отсидевшись при демократах, при перевыборах Стэн вытащил джекпот и был назначен заместителем государственного секретаря по делам Восточной Европы. И вот здесь-то Стэн Долан развернулся во всю ширь…
Еще отец его учил — главное — Польша! А во всем виноваты — русские. Русские виноваты в том, что Речи Посполитой больше нет. И пока есть русские — ее и не будет. Именно на Польшу Господь возложил великую цивилизаторскую миссию — окультурить восток, и именно Речи Посполитой должны отойти в будущем все земли до Урала, а если повезет — то и за ним. Только польские аристократы, шляхта могут окультурить эти дикие земли. Странно, но отец, работая в больнице санитаром, искренне считал себя аристократом до самой своей смерти. Аристократом считал себя и Стэн Долан.
С самого начала Стэн Долан начал продвигать идею нападения на Россию. Сейчас, когда стало понятно, что на Украине увязли, и не ради американских интересов, — в этом привычно обвинили ЦРУ. И никто не поверил дежурным оправданиям разведчиков, а стоило бы. Потому что именно Долинский и польская группа влияния в Госдепартаменте, министерстве обороны и Конгрессе серьезно исказили информацию, предоставленную разведкой. Разведчики, как обычно избегая ответственности, в ответ на запрос по украинской ситуации, с каждым днем обостряющейся, представили меморандум на восемьсот восемьдесят страниц, в котором при желании можно было найти все, что угодно. Но именно Долан выдернул из него только те части, которые говорили о необходимости вооруженного вмешательства в конфликт на стороне Польши и за удар по русским частям миротворцев. Хотя… положа руку на сердце, какие там, ко всем чертям, миротворцы — миротворцев там и не было никогда. Просто на первом этапе конфликта Россия и Польша схлестнулись, как бывало уже не раз, и за земли, за которые схлестывались тоже — не раз, просто не прикрывая это миротворческими лозунгами. И Украина — раскололась, как была расколота до этого, на прорусскую и пропольскую части, отличные друг от друга настолько, что было бы смешно называть их единым украинским народом. А потом американцы вмешались и поставили жирную точку, вот только слишком много чернил пролили. Красных… И точка превратилась в запятую…
Сейчас Стэн Долан был уже пятые сутки в дороге — мадам президент, недовольная происходящими событиями, отправила его в турне по Восточной Европе. Все дело было в том, что миротворческая операция на Украине, вместо того чтобы укрепить европейское единство на платформе, угодной и выгодной США, фактически расколола Европу. Старая Европа во главе с Германией, Францией и примкнувшей к ним Италией осудила действия миротворцев на Украине, отказалась давать какие-либо воинские контингенты либо участвовать финансово в операции по реконструкции. Тем самым они переложили все финансовое бремя и всю ответственность на «младоевропейцев» во главе с Польшей, а фактически на США, потому что финансовые дела у младоевропейцев шли совсем не блестяще. В составе младоевропейцев единства не было никакого — Венгрия, например, не только не приняла участие в миротворческой операции, не только встала на сторону Германии, а соответственно и России, но и воткнула миротворцам нож в спину, потребовав от Румынии передать ей Трансильванию. Вообще вся миротворческая коалиция, призванная умиротворять огромную, размером в треть США, страну держалась только на Польше и Румынии, причем Румыния была занята еще и интеграцией бывших своих земель, отнятых у нее Сталиным и названных «Молдавия». Свои контингенты прислали Латвия, Литва, Эстония, Хорватия и Словакия. Чехия отказалась присылать военных, но помогла врачами и гражданскими строителями. Хорватия не могла действовать в полную силу, а другие страны, выделившиеся из состава бывшей Югославии, и вовсе поопасались отправлять куда-то свои войска, потому что их и так было мало, а на оставшиеся без защиты страны могли в любой момент напасть либо косовские мусульмане-экстремисты, либо сербские славянские фашисты, которые были ничем не лучше русских фашистов. Участие в миротворческой операции, изрядно затянувшееся, подорвало финансовые дела Польши настолько, что Германия обещала на ближайшей сессии стран — членов еврозоны поставить вопрос либо о передаче финансовых дел Польши под контроль внешних управляющих, читай банкиров из Берлина, либо исключить Польшу из еврозоны за непрекращающийся рост дефицита бюджета. И то и другое закончилось бы катастрофой, потому что, придя управлять польскими финансами, немцы первым делом бы обрезали все статьи расходов по интеграции Украины.
Перед выездом в Европу Стэнли Долан обежал весь Вашингтон, чтобы ехать не с пустыми руками. Он встретился с группой финансистов, которые пообещали надавить на Германию, чтобы та не делала резких движений, — в противном случае угрожая предпринять спекулятивную атаку на евро. Он побывал в Пентагоне и договорился о поставке Польше еще тридцати старых танков «Абрамс», пятидесяти бронемашин морской пехоты LAV старых моделей, более двухсот единиц другой различной техники и двадцати вертолетов «Хью-Кобра». Все это добро было законсервировано в ожидании третьей мировой войны и теперь потихоньку расходовалось на поддержку самых разных «друзей». Техника была давно оплачена «дядей Сэмом» и сейчас стояла без дела, поэтому ее ему выделили легко, с тем условием, что Польша вывезет ее к себе за свой счет, но предупредили, что кубышка скоро исчерпается. Проблема была еще и в том, что сейчас на вооружении Польши, например, было аж три типа основных танков — собственный «РТ-91 Тварды» разной степени модернизации, германский «Леопард 2А4», выделенный Польше еще во времена оные, когда Европа была единой, и американские «М1 Абрамс», тоже разной степени модернизации. Вся эта техника была принципиально разной по конструкции (так, например, на «Абрамсе» двигатель — турбина, а на «Леопарде» — дизель), требовала для ее обслуживания различных запасных частей и расходных материалов, требовала специалистов, обученных как обслуживанию, так и боевому применению этой техники: механик-водитель, например, не мог без переучивания пересесть на «Абрамс» с «Леопарда». Все это добавляло еще больше проблем в и без того сложную ситуацию.
Последним, кого посетил Долан, был легендарный генерал Стэн МакКристал, выходец из спецназа, сейчас — помощник председателя объединенного комитета начальников штабов. Примерно прикинув ситуацию по карте и сверившись со списком сил, имеющихся в Украине в настоящий момент, генерал заявил, что для контроля ситуации туда нужно вводить не менее двух легких и одной бронетанковой дивизии, а также начинать активные действия авиации и спецназа по уничтожению ключевых узлов подготовки боевиков и наиболее активных лиц сопротивления на территории России. Если же это сделано не будет, то самое лучшее, что может сделать Америка — это вывести оттуда все силы, какие у нее есть, и понаблюдать за развитием событий со стороны. Больше ничего толкового от генерала добиться не удалось, более того — в конце разговора он нахамил заместителю государственного секретаря США, обвинив его в самонадеянности и дилетантизме.
Первым пунктом, где Стэн Долан остановился на пути в Украину, был Берлин — сейчас неофициальная столица «старой» Европы. Берлин встретил его не по-весеннему холодным ветром, толпами демонстрантов, выкрикивающих «Смерть США!», и не менее холодным приемом германского бундесканцлера. Переговоры, в которых участвовал министр финансов с фамилией из пяти слов, среди которых были «фон» и «цу», которую Стэн Долан не в силах был правильно произнести, сразу перешли в угрозы, и Стэн Долан был вынужден бросить на стол последний козырь. Он сказал, что если Германия будет сознательно подрывать мирный процесс на Украине, то США будут вынуждены предпринять меры по ослаблению экономики Германии, потому что еще со времен Второй мировой войны Германия находилась в экономическом рабстве у США и была вынуждена держать свой золотовалютный запас в США. Но Долан не знал, что буквально перед этим германский министр финансов на совершенно секретном совещании в Швейцарии обговаривал детали плана «Ост» — плана перевода части мировой торговли с Россией и Китаем на взаимные клиринговые расчеты, которые должен был обеспечивать находящийся в Швейцарии нейтральный расчетный орган. Таким образом, уже сейчас готовился план по свержению Америки с ее финансового пьедестала и отсечения того, что еще можно спасти, от того, что уже спасти нельзя. Ни у севера Европы, ни у России, ни у Китая не было таких проблем, которые не могли быть решены обычными методами, экономической терапией, а вот у США такие проблемы были, и их решить можно было только хирургическим путем.
