размеренно вздымались в так чьему-то дыханию. В земляные норки, на затянутых травой склонах, то и дело ныряли трудолюбивые пчелы, разгружая внутри полные ведерки амброзии.
И молодые холмики, в которых еще можно было разглядеть спящие тела. Тела богов… сотен богов… Зарастающие травой, затягиваемые землей и целебным пометом радужных единорогов…
-- Теперь ты понял, да? - зло прошипел мишка. - Они спят и видят сны. А ОН их исполняет, питаясь заемной силой. ОГРОМНОЙ силой! ОН - угроза Древу. ОН спит уже миллиарды лет, накапливая мощь и пополняя свою армию…
Голос мишки звучал все глуше. Лишенный подпорок глаз невольно закрывался, плюшевая голова склонялась на грудь.
-- Эй?.. Эй!!! - громким шепотом я с трудом докричался до собеседника.
Тот испуганно вскинул голову и слепо зашарил лапой вокруг. Палочки никак не находились и несмотря на все титанические усилия воли единственный глаз медленно закрывался. От напряжения в нем лопнули сосуды, невольные слезы приобрели алый окрас.
-- Держи. - помог я, и поднатужившись, с неожиданным сопротивлением сотворил золотой монокль без стекла.
Сила отзывалась с трудом. Чужая мощь липким болотом вязала по рукам и ногам.
-- Не смей творить! Побеспокоишь ЕГО - и уснешь навеки! - прошипел мишка и торопливо воткнул в глаз оправу.
Из красного глаза вновь потекла слеза.
-- А ты… ты когда спал в последний раз?
-- Давно, очень давно… когда еще звезды на небосклоне были в других местах. Мои сны не нравятся господину. И твои тоже! Оглянись!
Оборачиваюсь.
Вначале, вижу на траве свою мечту - раскрытый альбом с марками. От редчайшей Империи: “1/2 копъейки серебромъ”, до позднего СССР.
Чуть дальше - высился двухметровый торт, которым жадно давились розовые пони. Оргазм в глазах, крем размазан по лошадиным мордам.
Тут же кружилась в эротическрм танце крохотная сисятая хомячиха. Негромко звенело монисто из золотых монеток, колыхались оголенные прелести. Вот это уже явно не из моего сна.
Тревожно зашарил взглядом - не хватало тут еще и Сани Рыжего с его фингалом. Фух, кажется пронесло. Хотя…
У одного из поников на губах налип кровавый клок рыжих волос… Почувствовав мое внимание, пони дружелюбно оскалился, обнажив десятисантиметровые акульи зубы.
Земля под ногами едва заметно дрогнула, затрещали и зашатались верхушки деревьев. Из-за ближайшей рощи выкатился плотный клубок тел. Группа единорогов, фей и мега пчелок, сцепилась в яростной схватке с Асмодеем в боевой трансформации.
Аватар демона бился истово, как в последний раз. Во все стороны летели разорванные в мясо лошадиные тела, изломанными куклами отбрасывались фейки, счет раздавленным пчелам шел на сотни.
И главное - все это молча. Абсолютно молча. Причем у нападающих половина сил уходила именно на то, чтобы в жестком клинче сжимать клыкастую пасть Асмодея.
Я жадно втянул носом воздух и занес руку для удара. В сжатый кулак потекла сила. Асмодей, тварь ты ненасытная!
-- Не нужно… - остановил меня мишка. - Сами справимся, не впервой. Комок Боли мы уже разметали. Да и кошмары твои не совсем настоящие. Хотя… немного сил у врага они отнимут.
Все еще подрагивая, я нехотя опустил руку. Тавор, сучье племя... С каким удовольствием я бы вбил тебе зубы в затылок!
Торопливый шепот мишки выдернул меня из сладких грез.
-- Для таких как ты - у нас только один путь. Служение до первого сна. Затем - разборка в фарш. Силу налево, адамант направо, божественные ингредиенты - на склад химер. Но…
Я напрягся. Происходящее мне нравилось все меньше. Движением плеча скинул в ладонь алебарду. Зачерпнул веры из артефакта и наполнил баланс под пробку. Излишки энергии сбросил в щиты и запитал ударную кромку адамантового лезвия. На фарш, говорите? Вообще-то, у меня тоже есть склады для ингредиентов...
-- Силен… Не по рангу силен… - с ноткой надежды выдохнула плюшевая игрушка.
Земля снова дрогнула. Фигура Асмодея полыхнула всепоглощающим пламенем. Облепившие демона слуги Спящего осыпались проклятым пеплом. Оглушительный рев ярости и боли вырвался из пасти Асмодея.
Я вздрогнул и дернулся, но повелительный жест плюшевой лапки остановил меня. Прижимая уши от рева и опасливо оглядываясь на местный Олимп, мишка зачастил: -- Оставь, не твоя война. У нас мало времени. Судя по всплеску силы, ты пришел сюда стихийным порталом? Не свитком, артефактом, чужой волей, аркой, пентаграммой прорыва, а именно - на голой силе? Стихия благосклонна к тебе, ты порталист? Скажи мне, это очень важно!
Молчаливая волна слуг Спящего вновь захлестнула Асмодея и заставила его заткнуться. Демона рвали молча, с первобытной яростью. Однако, было поздно. Божественно дитя беспокойно заворочалось, засучило ножками. Наконец, неуклюже уселось и, отбросив с лица курчавые пряди длинных волос, капризно захныкало.
Я судорожно сглотнул. У младенца оказалось лицо древнего старика. Злого, покрытого пигментными пятнами и глубокими расщелинами морщин.
Волна плача прокатилась по крохотному миру. Яркие краски погасли, солнышки толкаясь юркнули за небосвод. Самое неуклюжее не успело спрятаться и беззвучно взорвалось зеленой жижей.
Крик метался от горизонта до горизонта, стирая цвета, срывая кожу с живых и заставляя биться в кошмарах спящих. Потребление энергии моего щита прыгнуло на два порядка, с невероятной скоростью обнуляя баланс. А ведь на нем миллионы единиц веры - миллионы истовых молитв…
-- Мне не простят… - яростно и как-то обреченно крикнул мне мишка.
Сорвав заплатку на виске, он запустил лапу в голову и извлек наружу сосновую шишку. Злой бросок на землю и нас накрыло зеркальным куполом. Давление Спящего ощутимо просело.
-- Так что? Ты порталист? Ответь!
Я потянулся к стихии пространства. Отклик пришел, хоть и с некоторым лагом. Тепло и любовь ласковым щенком лизнули меня в щеку.
-- Не совсем. Но… стихия благосклонна ко мне. - уверенно ответил я.
-- Я знал! Я
