вас не понимаю….
— Ну скажем так. Шансы на то что ваш муж выживет девяносто из ста. Шансы того что он не останется так сказать в вегетативном состоянии….
— Что?
— Овощем. Шестьдесят из ста. Шансы того что он будет передвигаться на своих двоих, и рационально мыслить весьма малы. Но не стоит опускать руки! В моей практике больше положительных исходов чем негативных.
— Доктор к чему вы ведете?
— Понимаете, как вас по имени отчеству?
— Анна Сергеевна.
— Анна Сергеевна, ваш муж сейчас в очень тяжёлом состоянии. Следующие три дня могут стать решающими. Те препараты, которыми мы располагаем. И которые получаем от государства не слишком так сказать действенные. Есть препараты, которые позволят в разы ускорить выздоровление, и значительно увеличат его шансы на полное выздоровление.
— Что за препараты?
— Все заграничные, по большей части из Германии. У нас пока делать не научились… Я понимаю у вас уйдёт уйма времени на поиск, заказ и пересылку. Поэтому готов предложить свою помощь. Все необходимые препараты у меня есть. Конечно дело ваше. Вы можете и отказаться. При союзе пациентам после операции нервы электричеством прижигали и ничего. Правда выживали в разы меньше. Благо сейчас у нас век прорывных технологий, и мед препаратов.
— И сколько это мне будет стоить? — Жеманясь спросила женщина, в голосе которой явно прослеживалось раздражение.
— Вот столько…. — Ответил доктор, явно указывая на набранную на чем-то сумму.
— Да вы что шутите?! — Брезжа, с нотками ненависти воскликнула женщина. — Где я такие деньги вам найду?!
— Дело ваше… Мы от лечения не отказываемся. Лечить будем тем чем нас обеспечило государство…
Тем временем женщина продолжила говорить. Будто не слыша, что ей ответил врач:
— Тем более что вы сами гарантий не даете на полное выздоровление. И что мне с инвалидом делать? А если он останется овощем? Утки из-под него выносить я не подписывалась! Короче, доктор. Лечите его, как хотите. Этими вашими гос препаратами. Выживет значит выживет, помрет так помрет. Может он и сам этого сейчас хочет…
Послышался звук удаляющихся шагов, а за ним и дверной хлопок. Затем тяжкий старческий вздох. Сознание в очередной раз повалилось в небытие.
Подорвавшись со своей постилки, сперва не понял, что происходит. Деревянные стены и потолок ходили ходуном. Пыль с деревянных лаг ссыпалась на голову и плечи. До ушей докатился жуткий, громогласный рокот. Будто бы сама мать земля рвала себя на части, а из её недр что — то огромное и страшное пыталось вырваться наружу.
Одна из закрепленных фермой балок с жутким хрустом лопнула. Ломая вековую древесину повалила за собою часть стены в сторону. Массивное бревно рухнуло в то место где только что он спал, и взрыхлило собою землю там, где только что был его живот. Не помня себя от ужаса. И до конца, не отдавая себе отчет ринулся прочь из сарая.
За дверьми творилось настоящее пекло. Земля грохотала и ходила ходуном. Ветхие постройки рушились на глазах. Огромная часть паруса ветряка при очередном качке, откололась и повалилась на крышу коровника. Бедные буренки до сель мычавшие от ужаса, разом умолкли. Перун с ужасом оглянулся в сторону села. С холма открывался ужасающий вид, на потрескавшуюся землю.
Бардовые трещины, пышущие жаром, будто паутина опутали село и близ лежащую долину. Изрыгая из своих недр безудержные потоки раскалённой магмы. В селе бушевал пожар. Горели хаты, землянки. Горели хозяйственные пристройки, вместе с запертой внутри скотиной. Истошно вопили собаки. Чёрное, безлунное, затянутое хмурыми тучами небо озаряли пожары.
Аки свеча полыхала кузня, рядом с которой метались человеческие фигурки с вёдрами. Догорал храм нового бога, а вместе с ним сельская управа. Ноги подкосились, и он рухнул настичь. Гремело так, будто ему на голову посыпалась небесная твердь, вместе с богами и звездами. Рядом в паре локтей земля с диким хрустом пошла ломаться и крошиться. Доселе устоявший ветряк, рухнул в гигантскую пропасть вместе с хлевом. Чья-то сильная рука подорвала с земли и заставила стоять прямо. Сквозь наплывшую на глаза пелену, и испепеляющий лицо жар смог угадать стоящего перед ним Буяна. Или Братислава? Хрен их различишь этих близнецов.
— Вставай лодырь! — Проревел сын мельника. — Хорош спать, пора ноги уносить.
Только сейчас смог рассмотреть спускающуюся по дороге вниз семью Захара. Мельник нёсся впереди в рубаха и портках, за ним в одной лишь сорочке, простоволосая бежала Любава. Прижав к груди дочь Лану. Его грубо ухватили под руки и потащили прочь от пылающей хаты. Буян и Братислав без особых усилий тащили его над землей.
Немного придя в себя Перун одернул их, и побежал следом на своих двоих. На глаза натекало что — то теплое и вязкое. Видать разошлась рана на голове. Бросив напоследок взгляд в сторону села, он с содроганием увидел, как исполосована дырами земля на погосте. Вот только из трещин и ям били не языки пламени, а мертвецки бледный, зелёный свет. Свечение было ровным и холодным, к тому же оно не освещало землю вокруг. А, казалось бы, наоборот втягивало в себя остатки света. Черная как деготь, вязкая как смола тьма стягивалась к центру погоста от могил.
Очередной раз здорово тряхнуло, когда они пересекали мост через реку. Мельник вместе с женой и дочерью поджидавшие их на другом берегу покачнулись, едва не упав. Когда с жутким хрустом пошла крутиться и рваться древесина моста. К счастью найдёныш вместе с парнями успел перебежать на другой берег, когда очередной разлом раскрылся прямо посреди реки. Холодная речная вода устремившись вниз тут же зашипела, поднялась в воздух смердящим облаком горячего пара.
Собравшись с мыслями Захар воскликнул:
— К лесу!
И семья устремилась к далекой чёрной полоске дубового бора, заграждающей стеной поля на востоке. Путь их пролегал через горящее село. Сторонясь горящих изб и держась середины дороги, они пробирались к центру села, а далее через двор знахаря. Повсюду суетились селяне. Стонали и плакали бабы, дети и даже мужики. Кто — то пытался потушить своё неказистое имущество таская воду из колодцев. Колодцев на селе было восемь. Пятеро из которых были заваленные обломками горящих брёвен. У остальных тут же скопилась
