Лимузин миновал небоскреб — офис «Мировых новостей» — и покатил к военному космодрому. Штаб группировки уже три дня как располагался прямо на борту «Пеликана-10»…
Корабль вернулся в обычное пространство чуть дальше местной луны. Ее серебристый диск закрывал сине-белую Айрин почти на треть. Центр системы — желтая звезда G2-АК43 осталась позади и немного справа. В проходящих лучах светила и обрамлении из крупных ярких звезд планета и спутник выглядели красиво. И еще больше напоминали Землю с Луной. На это обстоятельство обратил внимание не только Фирсов.
— Надо было выйти ближе, так чтобы не видеть спутника, — пробурчал пилот. — Чтобы не было лишних ассоциаций.
Фирсов молча похлопал пилота по плечу и вернулся в десантный отсек.
— Стреляют? — тут же объявился неугомонный Бойко.
— Нет. — Майор сел в кресло. — Всем приготовиться к высадке. Работаем пятерками, зоны высадки обозначены на дисплеях у командиров групп. Время «Ч» минус шестьдесят минут.
— Неужели вообще никого? — удивился сержант.
— Заслоны есть, издалека вроде бы правильные и мощные, но, если присмотреться, какие-то они чересчур показушные. Пилоты засекли несколько рейдеров пограничного дозора, но те умчались, как только поняли, что обнаружены.
— Может, заманивают? — осторожно предположил Кювье.
— Увидим.
— Мы им не интересны, — выдвинул свою версию лейтенант Жданов. — Вот дождутся входа в систему главных сил, тогда и ударят. А что сказал штаб? Какой приказ?
— Тот самый. — Фирсов кивнул в сторону Бойко. — Как и предположил Боек, будем искать ракеты. Плацдарм остается спецназу.
— Искать будем везде? — обеспокоился Бойко. — Тут, говорят, моря холодные, даже на экваторе. А у меня недавно насморк был.
— Наша зона посреди континента, там только пара речушек и горы, не волнуйся. Купаться будут пятерки Симонова, Жданова, Картера и Чена. Где наш пятый?
— Тута я! — Недостающий воин из первой пятерки, рядовой Лопухов, плюхнулся в свое кресло рядом с Агеевым.
— «Тута», — передразнил его дядя Бум. — Коэффициент интеллекта у человека сто семьдесят с лишним, а все равно крестьянин…
— А что, крестьяне не люди? — На круглом, простодушном лице Лопухова отразилась легкая обида. — Вот ты городской, а тугодум. Чем ты лучше меня?
— Я хотя бы «тута» не говорю.
— А как говоришь, «здеся»? — Рядовой сдержанно рассмеялся.
Агеев в ответ шутливо ткнул его кулаком в плечо.
— Хватит трепаться, умники, — с напускной суровостью приказал Жданов, — командир задачу будет ставить.
— Внимание всем пятеркам, проверка боевой частоты. — Фирсов говорил негромко, но уверенно. — Все слышат?
«Сорок девять», — шепнул боевой компьютер-координатор.
Это означало, что все сорок девять бойцов ответили на вопрос командира утвердительно. Будь майор сейчас в шлеме, цифра продублировалась бы в виде проекции на прозрачном лицевом щитке-забрале. Чуть выше прицельной сетки, пониже счетчика боезапаса и левее картинки радарного контроля боевой обстановки. Но ни шлемы, ни защитные костюмы разведчики пока не надевали, а потому компьютер нашептывал основные цифры командиру через микроскопическую радиоклипсу на мочке уха.
«Время до посадки сорок три минуты. „Пеликан-1“ вышел на ближнюю орбиту Айрин. Оборонительные системы противника отслеживают движение, но подачи мощности на силовые установки орудий не зафиксировано. Ракеты-перехватчики не активированы, рейдеры орбитальной обороны дрейфуют в семнадцати градусах. Вероятность атаки — ноль. В предполагаемой зоне высадки группы один — чисто. В зоне два — обнаружены системы противокосмической обороны, цель не отслеживают. В зоне три — чисто, четыре — обнаружены ПКО морского базирования, вероятность контратаки тридцать процентов. В зоне пять…»
И так далее. Фирсов выслушал сводку электронного координатора и продолжил:
— Лекцию компа, надеюсь, слышали все? Обстановка ясна? Предупреждаю, подавлять наземные системы «Пеликан» не будет. Сброс модулей должен пройти незаметно. Если засветитесь при посадке, лучше просто уходите обратно в космос и ждите, когда вас подберут. Поиск вражеских ракетных шахт производить всеми доступными методами, но строго по инструкции. Никакой самодеятельности и новаций. Стандартная процедура. Мы проделывали это не один десяток раз. Времени у нас более чем достаточно — сутки, а особого противодействия со стороны противника или гражданского населения я не предвижу. Не исключены, конечно, вспышки энтузиазма, но как нейтрализовать героев-одиночек, вы знаете не хуже меня. Лучше будет избежать даже таких стычек, но я понимаю, что хотя бы одна пятерка все равно засветится.
— Обижаешь, командир, — буркнул рядовой Коробков. — Мы ж «зет-группа», а не пехота бестолковая…
— Поставлю каждому по литру виски, например «Револьвера», и ящик персонально Коробкову, если о нашем присутствии на планете не узнает ни одна живая душа.
— Вообще не узнает или в ближайшие сутки? — невозмутимо уточнил Коробков.
— До прибытия штаба.
— Забились, — согласился Коробков. — На кон ставлю свой «Порш». Не подведите, парни, не оставьте без колес боевого товарища!
— Коробок, у тебя нет «Порша», — заметил Жданов.
— И не будет, — добавил Агеев. — Прав командир, если б у нас месяц был на прочесывание, растворились бы, как сахар в речке, а за сутки целый шарик чисто не обыщешь. Так и в инструкции сказано — в сжатые сроки разрешено применять все доступные методы, от скрытого наблюдения до провокаций и разведки боем.
— Верно, дядя Бум. О любых подозрительных объектах докладывать немедленно. Мой дублер — Крематорий, то есть капитан Прахов. Вопросы?
По отсеку пролетели смешки. Прахов, чернявый, с тонкими чертами лица и ранней сединой на висках, встал и театрально поклонился. Прозвища были нормальным явлением, и никто на них не обижался, поскольку давались они не просто так, а по делам. Даже если казалось, что они всего лишь производные от фамилии. Так, Коробок, то есть сержант Коробков, специализировался на вождении всех видов транспорта, питая особую слабость к БРМ, на военном языке — «коробочкам». Прозвище Прахова появилось тоже безотносительно к связи праха с крематорием. Когда группа действовала в полном составе, он управлял самоходными системами огневой поддержки. Эти машины использовались там, где требовалось применить тактику «выжженной земли», на языке спецназовцев — «устроить крематорий». Был неформальный позывной и у Фирсова, но применяли его редко, соблюдая хотя бы видимость субординации. Чаще всего его называли просто командиром.
