– Еще как! – Тайгер сунул пакет в карман. – Я думаю, не стоит меня провожать, Генри, мало ли что может произойти.
– Я должен удостовериться, что с тобой все в порядке.
Такси неслось по ночным улицам Гонконга, беспрестанно меняя окраску под отсветами разноцветные реклам. В городе, несмотря на поздний час, кипела жизнь. По тротуарам шла толпа, рядом несся поток машин, с высоких мест улицы был виден залив, по которому скользили паромы и морские трамваи. Казалось, что это движение происходит уже по инерции, набравшей обороты днем, и не имеет смысла.
Уже приближался аэропорт, и было видно, как в темном небе без конца возникают огни взлетающих и садящихся самолетов.
– Сумасшедший город, – произнес Генри. – Угораздило же меня родиться в нем.
В аэропорту они держались поодаль друг от друга. Тайгер, в праздной, пестрой толпе туристов, благополучно добрался до выхода на посадку и обернулся.
Генри Лай, грузный, в видавшем виды светло-сером костюме, стоял у стойки страхового агента и, приподняв левую руку, едва заметно покачивал ею в знак прощания. От его фигуры за версту веяло одиночеством и застарелой тоской.
Владелец фабрики нижнего белья, воздвигая свое детище – огромное, длинное, словно мол, здание, возможно, ради экономии, обратную сторону его сделал полностью лишенной окон, в виде сплошной серой бетонной стены. Лишь в одном месте, там, где располагался ресторан-закусочная для рабочих фабрики, имелось две двери. Напротив них стояли баки для отходов кухни и огромный жестяной противень, куда складывались большой горой вываренные кости.
Кости были горячие, пускали пар в прохладный утренний воздух и издавали запах, щекочущий ноздри стае собак, сидящих метрах в двадцати от противня.
Собаки повизгивали, нетерпеливо топтались на месте, но не делали вперед ни шагу.
Огромный черный дог сидел заметно ближе к костям, чем разномастная свора. Он держался солидней, застыв в гордой позе, как изваяние. И только янтарная слюна, падающая из пасти на песок и застывающая там черными точками, выдавала его нетерпение. Дог знал – человек много не унесет, еще он знал, что человек не похож на других людей, которые могли только ходить, медленно бегать и быть страшно неповоротливыми. Этот же обладал реакцией кошки и страшным ударом, о чем догу красноречиво говорили его поломанные ребра.
Тайгер между тем не спеша выбирал кости и складывал их в пакет. Неделю назад, в поисках заработка, он наткнулся на это место. Тайгер сутки ничего не ел, а свежевываренные кости издавали запах, от которого кружилась голова. Он огляделся вокруг. Место было пустынное, и его позор никто, кроме собак, видеть не мог. Тайгер подошел к противню и стал выбирать кости. Псы скандально лаяли, но напасть не решались, и только огромный черный дог, непонятно откуда взявшийся, молча, без малейшего звука бросился на него. Тайгер едва успел увернуться. Пес повторил прыжок. Огромное черное тело легко взметнулось в воздух, и Тайгер совсем рядом увидел налитые злобой глаза и оскаленную пасть. Уходя корпусом в сторону, он перехватил дога одной рукой за холку, а другой за заднюю ногу и с силой рванул распластанное в воздухе собачье тело вниз, одновременно выбрасывая вверх правое колено. Отчетливо раздался хруст собачьих костей.
Тайгер наполнил пакет и углубился в пустынный парк, что раскинулся напротив фабрики. Прежде чем разделаться с костями, он сел на лавку и огляделся. Судя по календарю, сейчас осень, но здесь, в Новой Зеландии, где он проболтался добрых полгода, это чувствовалось лишь по холодку вечерних сумерек. Мысли у Тайгера были безрадостные и тяжелые, как камни.
Отсутствие денег, отсутствие работы… Работа, впрочем, имелась, но устроиться на нее только с одним удостоверением личности, вдобавок уже недействительным, было невозможно. К тому же требовалась квалификация. Выходило, что в свои двадцать девять лет он совершенно ничего не умел делать.
Тайгер внимательно осмотрел кость, затем положил на лавку и ударил по ней кулаком. Кость с коротким хрустом развалилась, обнажая свою внутренность – костный мозг. Тайгер достал из кармана пластиковую ложку и зачерпнул розоватую массу.
– Вот это удар! – неожиданно произнес чей-то голос за его спиной. – Года три назад такой еще можно было увидеть в хорошем боевике.
Тайгер никак не прореагировал, лишь задержал у своего рта ложку, ожидая, что будет дальше. За полгода скитаний первым, если не считать обслуживающий персонал дешевых отелей и ресторанов, с ним никто не пытался завести разговор.
Человечек, возникший перед Тайгером, был мелкий, жуликоватого вида, с тонкими, беспрестанно снующими руками.
– Кстати, вы случайно не работали в цирке?
– При чем здесь цирк? – спросил Тайгер и, отправив содержимое ложки в рот, покосился на человечка, машинально отмечая, что тот одет весьма прилично.
– Как это при чем? – Руки у человечка засновали еще быстрей. – Выдрессировать целую стаю голодных псов и эту зверюгу дога… Я за вами давно наблюдаю.
– Я их не дрессирую, я их просто калечу, – угрюмо и с некоторой угрозой в голосе произнес Тайгер, надеясь, что это подействует, и невесть откуда появившийся, назойливый, как муха, тип, уберется.
– О?! – Человек застыл в картинной позе, разведя руки в сторону. – А могли бы вы, допустим, убить этого дога?
– Убить всегда проще, – равнодушно произнес Тайгер и продолжил трапезу, потеряв всякую надежду, что этот вертлявый тип, наконец, отвяжется от него.
– А у меня, знаете ли, – тут человек сделал многозначительную паузу, – проблема с собаками, столько их сейчас развелось… Забыл представиться, – человек неожиданно протянул руку. – Энди Доксвель.
Тайгер пожал тонкую, лишенную малейших признаков физического труда кисть:
– Джин!
– Очень приятно! – расшаркался человечек и осторожно присел на край лавки. – Очевидно, вы стеснены в средствах?
– Очевидно! – буркнул Тайгер, доставая вторую кость из пакета.
– Я бы мог вам предложить работу.
– Я ничего не умею!
– Но вы же можете голыми руками и без лишнего шума убить собаку.
– Могу! – Тайгер поднял голову и впервые с любопытством посмотрел на человечка. – Но кому это нужно?
– Мне! И вообще, мне нужен помощник. Вы, я думаю, подошли бы.
– Чем же вы занимаетесь?
Человечек перестал мельтешить руками, снял с рукава несуществующую пылинку, дунул на нее и впервые открыто, не ускользая взглядом в сторону, посмотрел на Тайгера.
– Понимаете, человеку свойственны пороки и преступления, и вся история человечества буквально кишит ими. Они – неотъемлемая ее часть. И все можно понять, если это в рамках человеческого поведения. А в какую, простите, историю можете попасть вы, отбирая кости у собак, которые не могут сами себе заработать на пропитание?
