В иллюминатор рвалась лагуна. Рауль вышел из кубрика и направился в конец длинного коридора, мимо узких дверей кают. В душе он содрал с себя липкую одежду. Горячие иглы впились в тело, пространство душа мгновенно наполнилось паром. Растаяли прошлое и будущее – остался лишь момент расслабления, ощущение уюта и нежелание покидать этот замкнутый кокон. Сделав над собой усилие, он закрутил кран. Пошарил в поисках скрытых секций, нажал на черную кафельную панель, и выдвинул зеркало. За ним на полках аккуратными стопками была сложена одежда. Рауль выбрал нижнее белье, сетчатую майку и спортивный костюм с утепляющей подкладкой.
Викт ждал его в кубрике.
Не один.
Женщина с русыми волосами, собранными в пучок, в махровом клетчатом халате и шлепанцах.
– Моя жена. Нина.
Высокий мужик в костюме, как у Рауля. Жилистый.
– Кивис.
Низкорослый толстяк в полосатом джемпере и брюках, обрезанных чуть ниже колен. Его звали Кродом. Парнишка одного с Раулем возраста. Митя.
– Паруса не развернуть, – сказал Кивис. – А Рик спешит.
– Циклон движется на север, – сказал Викт. – Нам на юг. База тоталов за Шикатанскими островами.
– Есть ток.
– Километров на тридцать. При скорости в восемь узлов.
– Фронт простирается до девятой широты. И постоянно смещается. Эпицентр севернее.
Яхта мерно покачивалась.
– Не мутит? – спросила Нина.
Рауль покачал головой. Ему хотелось спать. Спор моряков казался бессмысленным.
– Идем, – Нина взяла его за руку. – Покажу каюту.
Шторм длился неделю. Стихия казалась Раулю нереальной, не стыкующейся с изолированным мирком яхты. Еда здесь всегда была горячей и вкусной. Постель – чистой. Крод научил его пользоваться визором, и Рауль подолгу засиживался перед экраном (голографический режим он не любил), путешествуя с канала на канал. Передачи ловились с уцелевших спутников мощной параболической антенной, и циклон практически не влиял на качество показа. Раулю нравились спортивные и научно-познавательные программы. От первых он получал удовольствие, вторые помогали лучше изучить Федерацию и ее законы. Рауль узнал, что диски на стеллажах предназначены для вирта, только на Бирау не использовали шлем и перчатки. Это архаизм, сказал Крод, мы подключаемся напрямую, через биопорт. Ты был на технологически отсталых мирах, парень. Прямое подключение. Когда Рауль спросил, что это такое, Крод показал ему гнездо за ухом. Крошечное пятнышко с точкой посередине. Биопорт… Рауль понял, что Федерация – весьма неоднородное образование, некоторые ее составляющие отделяет от других дистанция в сотни, а порой и тысячи лет развития. Культурная пропасть.
Дождь яростно молотил по палубе. Рауль слышал его, когда открывался внешний люк. Люк задраивали, и звукоизолирующие слои отрезали шум. Из круглого иллюминатора Рауль видел часть лагуны – линию причалов, трейлер и фрагмент дебаркадера (плавучего бара, притона каботажников, как заметил Викт). Оттуда доносились музыка и крики, приглушенные бурей. Звуки бара проникали в кубрик. Вместе с ветром и запахами моря.
Каюта Рауля была тесной, но многофункциональной. Пять шагов в поперечнике, выдвижные кровать, стол и бар, которым он не пользовался, проигрыватель со встроенным радиоприемником. Пустой шкафчик, вмонтированный в переборку. Глупые картинки, постеры, ими обклеено все. Постеры наслаивались друг на друга: улыбающиеся красавицы в бикини, мускулистые парни, машины, инопланетные пейзажи. А на двери, в пластиковой рамке, аршинные буквы: ОТЧУЖДЕНИЕ. ПРИВЕТ ИЗ-ЗА БАРЬЕРА.
– Кто здесь жил? – спросил Рауль Крода. С толстяком он общался чаще, чем с другими.
– Где? – не понял Крод.
– В моей каюте.
– А-а… Бывший клиент. Он ходил с нами полгода – скрывался от полиции. Можешь содрать его бумажки и скормить мусоросжигателю.
– Крод… Почему к вам применили Санкцию?
Толстяк вздрогнул.
– Больная тема. На Бирау об этом не говорят.
– Извини.
– Брось, я не совсем местный… Ты слышал о конфликте с тоталами? Федерация всегда поступает подобным образом. Идеологически небезопасная культура изолируется. Вдобавок, у нас был применен новый вид оружия. Психоударные средства. Ла-Харт испугался. Эта хрень действует со скоростью мысли и наведение довольно точное. Для существ с незаурядными ментальными способностями – хуже смерти.
Ночью Раулю снилась пустыня. Он вновь шел к Астерехону, Городу Утренних Туманов, вот только неясно – зачем. Сон раскололся на множество реальностей: горизонт порождал лицо Старейшины Зарима, лицо наплывало, превращаясь в многоуровневый мегаполис, совместивший в себе черты Параны, Лланару, обиталища венерианских торговцев и мифического Ла-Харта, того самого, из виртуальных записей травников. Рауль уже не шел, он мчался на изменчивом трансе, на поезде, скутере, выныривал из гипера, вываливаясь в реальность вездесущего Города. На периферии видения фолнар дрался за свой клан – с безликими врагами, неуязвимыми и непостижимыми…
Пробуждение.
В кубрике никого. Через распахнутый люк – шорох волн. Рауль поднялся на палубу. Там работала команда Викта. Из корпуса выдвинулась колонна мачты, со щелчками из нее повыскакивали реи. Развернулось полотнище солнечного паруса, расчерченное на равные прямоугольники. Лагуна, судя по всему, осталась за кормой – вместе с угрюмым Лланару, циклоном и окутанной полями трассой. Яхта плыла на юго-восток. На встречу с солнцем.
Крод подмигнул ему.
– Поехали.
Паруса жадно впитывали голубой свет. Вокруг не было ничего, кроме воды.
Ни облачка.
Рауль напряженно сдавил поручни.
Вселенная велика. Величие океана – лишь крупица ее величия. Рауль привык к своему миру, он не подозревал, что скрывается за пределами неба. Он был благодарен Рику за Бирау и звезды, в которых легко затеряться… Его стошнило.
Самая странная вещь из тех, с чем он столкнулся – компьютерные сети. В корабле, на орбите, при помощи соседа, затаившегося в его голове, Рик отыскивает в колоссальном массиве данных адрес фолнара. Здесь, на Лланару хозяин башни заносит его имя в список. Там, в космосе, оно высвечивается на мониторе Рика. Приходит Викт. Мегасеть… По ней можно связаться с любой точкой галактики – с той, где человек построил свои электронные машины…
Ему стало легче.
На третий день плавания солнце возвысилось над горизонтом. На палубе стало жарко. Кубрик опустел – люди повытаскивали на палубу шезлонги с надувными матрасами. Загорали в свободное время между вахтами. Рауль устроился на корме, лицом к западу – его завораживал вид тянущегося за яхтой бурного следа.
