Затем Каролина уснула. Я тихонько взял ее на руки и понес, пока не обнаружил среди множества темных складов и ангаров тот, что был пригоден для обитания: сухой, чистый, с большим запасом консервированной пищи и воды; тот, где еще не ступала нога голодного фиаскера – на наше счастье, таковые склады до сих пор попадались. Встроенных в наши шлемы лайтеров вполне хватило, чтобы более или менее комфортно осветить обретенное жилище, в котором отсутствовали окна. Модулям снабжения, что раньше сновали здесь стаями, окна были ни к чему. Да и людям на нулевом ярусе пользы от окон было мало. Главным источником света здесь служили не окна, а мощные стационарные лайтеры, сегодня присутствующие лишь в качестве бесполезного ностальгического напоминания о Привычном Старом Мире.
Большая часть наших вещей была безвозвратно утеряна. Но чудом сохранившаяся походная торба дяди Наума содержала в себе все, что нам недоставало, – либериаловый генератор и термоэлемент. Поскрипев извилинами и вспомнив уроки, полученные от владельца торбы, я сумел-таки соединить эти две детали в работающий агрегат. Как оказалось, ничего сложного; больше времени было потрачено, чтобы отыскать для нашей микропечки пожаробезопасный уголок и посуду для разогрева пищи. Так что когда отдохнувшая и слегка успокоившаяся Каролина проснулась, я уже копошился возле очага, пытаясь из имевшихся под рукой продуктов воплотить в реальность свои кулинарные фантазии. Будучи мрачнее самой местной атмосферы, подавленная Кэрри молча отстранила меня от печки и взялась колдовать над ней самостоятельно, что у опытной кухарки, несомненно, выходило гораздо лучше. Я без пререканий уступил Каролине эти обязанности – ей, как и мне, срочно требовалось подкрепиться, а мое примитивное варево вряд ли пришлось бы девушке по вкусу.
Подполье подпольем, однако если имелась возможность привнести в него хоть капельку цивилизации, то почему бы не сделать этого? Сразу и жизнь начинала казаться не такой мрачной, и в будущее получалось смотреть гораздо уверенней…
Нас никто не вынуждал жить на нулевом ярусе, но я предпочел скрыться там, где сегодня ошивалось меньше всего народу. Чересчур приметная была у меня внешность, чтобы разгуливать по верхним ярусам на виду у всех. Я опасался не только нападения. Каждый встреченный нами горожанин, неважно кто, запуганный обыватель или обнаглевший фиаскер, превращался в потенциальную опасность иного рода. При случае он легко мог выдать нас нашим главным врагам, коих мы нажили пусть и немного, зато любой из них стоил как минимум двадцати фиаскеров. Хатори и его банда многое бы отдали, чтобы заполучить мою голову.
Кто бы сомневался в том, что нас будут искать! Люди, провозгласившие себя новой властью и в чей круг еще недавно входил я, преследовали меня, словно государственного преступника. Тяжело было смириться с этой абсурдной ситуацией, однако ничего не поделаешь, поскольку происходила она не во сне, не в интерактивном шпионском виртошоу, а наяву. Случилось то, что случилось, и от этого уже никуда было не деться. Мы не могли бежать из центра, пока оставалась под вопросом судьба Наума Исааковича. Брать в каждую руку по стволу и возвращаться в Пирамиду для выяснения этого – тоже. Отрадно, что Каролина была разумной девушкой, и едва у нее улеглось нервное возбуждение, она вновь стала мыслить трезво и не по годам рассудительно. Как только Кэрри утихомирилась, успокоился и я. Теперь можно было ослабить над ней контроль и быть уверенным, что она не выкинет какую-нибудь глупость, наподобие налета на вражескую цитадель, который собиралась устроить поначалу.
В общем, когда мы с Каролиной смирились с участью ренегатов, я без труда убедил ее посидеть какое-то время в спокойной обстановке и поразмыслить.
– Сама посуди, – сказал я ей. – Твой отец для этих проклятых заговорщиков почти святой. Без него они, по сути, те же фиаскеры, разве что хорошо вооруженные. Ну какой из арбитра Законотворец? Он – эксперт по спортивным играм и полжизни провел на стадиуме. Поэтому вреда они дяде Науму не причинят, однозначно, а умереть и подавно не дадут. Наоборот, отыщут для него хилера в кратчайший срок, а после пылинки с твоего отца сдувать будут. Иначе все их грандиозные планы пойдут коту под хвост… Ну а если все-таки случилось непоправимое…
– Я отомщу! – сверкнула глазами Каролина. Когда Кэрри произносила это спокойным уверенным голосом, верилось, что она не отступит от своих слов и Санада обязательно пожалеет, что вообще родился на свет.
– Мы отомстим, – поправил я, понимая, что отговаривать дочь дяди Наума все равно бесполезно.
Каролина не возражала. Как я уже не раз говорил, она была разумной девушкой и потому осознавала – при поддержке капитана Гроулера ее месть воплотится в жизнь и быстрее, и надежнее. Но что-то подсказывало мне: рановато пока оплакивать дядю Наума…
Атмосфера полутемной каморки, в которой мы ютились до того, как на нулевом ярусе зажглись лайтеры, весьма способствовала спокойным обстоятельным размышлениям. Ничто не отвлекало меня от обдумывания как наших дальнейших планов, так и вероятных планов наших врагов. В моей логической концепции, которую я постепенно сформировал, не хватало связующих звеньев. Возможно, я упустил их из-за недостаточной гибкости собственного ума, но, вероятнее всего, мне попросту недоставало фактов. Стремление амбициозного по жизни Хатори извлечь выгоду из ситуации и дорваться до власти в принципе было понятно (хотя раньше я не подозревал, что у него в душе кроется такое – разве можно вообразить недовольным жизнью генерального директора крупного высокоприбыльного предприятия?). В этом случае дядя Наум и впрямь явился для него даром свыше.
Загадка состояла в следующем: быстрота, с какой Санада принял подобное решение. Да, у него под рукой весьма кстати отыскалось верное вооруженное подразделение, а также человек, способный добыть ключ от власти. Однако это вовсе не значило, что надо бросать все и пускаться в поход за короной председателя Макросовета. Я знал арбитра как талантливого организатора, обладающего стратегическим мышлением. Только идиот мог признать принятое за три дня решение о захвате власти взвешенным и продуманным. Хатори был прекрасно осведомлен о последствиях такого поступка. Провести остаток жизни в заснеженной Антарктиде его не тянуло, как любого нормального человека.
Здесь крылось нечто особое, о чем капитан Гроулер мог только догадываться. Новоиспеченный диктатор и его клика – проклятье, когда-то я уважал каждого из этих людей! – явно осознавали, на что замахиваются, и верили, что их мероприятие увенчается успехом. А вот в связи с чем они были столь уверены?
