— Не удивляйтесь, — сказал учёный, перехватив его удивлённый взгляд. — Окна, которые вы видели снаружи, только имитация. Здесь их вообще нет — это специальный бронированный вагон, так что можете опустить оружие. Монстрам сюда не прорваться.
Он прислушался к доносящемуся снаружи скрежету и добавил:
— Во всяком случае, я очень на это надеюсь.
— А как же дверь, опущенная лестница? — вернул его к реальности Сергей. — Кто-то явно побывал здесь до нас.
Вольтер глубоко вздохнул.
— Давайте осмотрим помещение, — предложил он и, не дожидаясь ответа, распахнул внутреннюю дверь, отделяющую тамбур от остальной части вагона.
За второй дверью оказался длинный и узкий коридор, где даже два человека смогли бы разойтись с большим трудом. С одной его стороны тянулась глухая стена — надо полагать, та самая, с внешними «слепыми» окнами, с другой располагались разделённые перегородками жилые и вспомогательные отсеки. Открыв дверь первого отсека, Сергей увидел установленный на полу необычный унитаз, широкую тумбу с раковиной и большое, во всю стену, зеркало. За первым отсеком оказался похожий на него второй, где место унитаза занимала небольшая квадратная ванна с душевой воронкой на потолке. Дальше следовали жилые отсеки с откидными койками и такими же откидными столиками между ними, однако никаких следов пребывания людей в них не обнаружилось. Только в одном отсеке на полу валялось несколько бумажных листов с какими-то записями. Касарин поднял один лист, но ничего не смог на нём разобрать — отпечатанные буквы выцвели и практически слились с потемневшей бумагой. Только в верхней строчке ещё можно было прочитать единственное слово «распоряжение». Вряд ли это были те документы, которые они так искали. Да и Вольтер, шагавший впереди, не задерживаясь, прошёл дальше, хотя не мог не заметить лежащие на полу бумаги.
Отсек, возле которого остановился учёный, отличался от всех прочих стальными переборками и такой же стальной дверью, снабженной цифровым электронным замком с узкой прорезью посередине. На стене над дверью был установлен красный сигнальный фонарь. Сейчас он не горел, как и все лампы внутреннего освещения, так как электричества в вагоне не было уже давно, возможно, с момента Катастрофы, — Сергей убедился в этом, когда на всякий случай пощёлкал парой попавшихся ему на глаза выключателей. Вряд ли умения Полины хватило бы, чтобы справиться с электронным замком, но, к счастью, тот оказался открыт, и Вольтеру осталось только сдвинуть дверь в сторону.
Отсек был такого же размера, что и жилые помещения, но вместо коек и откидного столика вдоль стен тянулись металлические стеллажи, на которых стояли опечатанные железные ящики. Некоторые из них оказались взломаны. Внутри лежали папки с бумагами и какие-то круглые плоские блины — то ли металлические, то ли пластмассовые.
— Глянуть бы, что здесь, да нет компьютера. Придётся вручную, — огорчённо заметил Вольтер, перебирая их.
Яснее от этой фразы не стало.
Один из ящиков стоял на полу отдельно от остальных. Когда учёный откинул с него крышку, Сергей увидел, что ящик пуст. Только в специальном углублении, где могла храниться гильза крупнокалиберного артиллерийского снаряда или что-то другое такой же цилиндрической формы, лежал исписанный от руки бумажный листок. Вольтер жадно схватил его и начал читать. Дочитав лист до конца, он дёрнул головой, словно не понял или не поверил прочитанному, и начал читать заново.
— Что это за письмо? О чём? — не выдержал Сергей.
Вместо ответа Вольтер зачем-то оттянул край резиновой маски, как будто в противогазе стало трудно дышать, и молча протянул листок ему. Держащая бумагу рука учёного заметно дрожала.
Развивающиеся по принципу цепной реакции природные процессы, по-видимому, уже не остановить. Извращённая взбесившаяся эволюция зашла слишком далеко. Новые, всё более и более ужасные виды живых существ появляются с невероятной, опровергающей все прежние научные представления быстротой. Но пока существует возможность уничтожить хотя бы часть из них, я должен это сделать.
В этом контейнере находится экспериментальный образец генномодифицированного вида Aspergillus niger — чёрной плесени, который я планирую высеять возле гнезда гарпий. При наличии достаточного количества питательной основы растущая колония должна поглотить гнездо в течение одной ночи. Способность данного вида чёрной плесени в отсутствие прямого солнечного света поглощать и перерабатывать органические вещества, а также сложные биологические организмы подтверждена на практике в ходе подавляющего большинства проведённых в лабораторных условиях экспериментов. Последний эксперимент пришлось прервать из-за выброса исследуемым образцом большого количества неоплодотворённых плесневых спор и образования пылевого облака микрочастиц, затрудняющего визуальный контроль за ходом исследуемого процесса.
Надеюсь, что моя теория верна, и до восхода солнца, когда ультрафиолетовое излучение убьёт плесневую колонию, вся популяция гарпий, погубивших мою жену, дочь и внука (мир их праху), будет уничтожена.
Бывший старший научный сотрудник
бывшего НИИ биотехнологии
бывшего ГНЦ вирусологии и биотехнологии,
бывший доцент,
бывший кандидат биологических наук,
бывший муж, отец, дед
Стер…
P.S. Пожалуй я знаю, что предложить плесени в качестве питательного субстрата, — самого себя. Я всё равно уже не живу. Моя жизнь закончилась, когда эти мерзкие крылатые твари растерзали моих родных. А я, старый дурак, только сейчас это понял…
* * *
На этом рукопись обрывалась. Ни фамилии — только четыре первые буквы, ни имени. Сергей поднял глаза на Вольтера.
— Вы знали этого человека?
Учёный скорбно кивнул:
— Да. Его я и встретил на Сибирской, пока жил там.
— Значит, это он выпустил дракона. Почему же плесневая колония не погибла, как это должно было случиться?
— Вы не поняли?! — воскликнул Вольтер. — Пока исследователи экспериментировали с плесенью, она эволюционировала и училась выживать в неблагоприятных для себя условиях. Мы сами научили её этому! В ходе серии опытов у неё выработался механизм защиты от губительного солнечного света. Споры! Как и во время последнего эксперимента, выпущенная на свободу плесень высеяла неоплодотворённые споры, целое облако спор, которое надёжно укрыло колонию от солнца.
