Священнослужитель заверещал, будто подготавливаемая к убою свинья. Он категорически отрицал то, что «грешники» приносят в жертву юных сталкеров. Владычица Смерть не приемлет таких подношений. Она милосердна.
— Ты мне зубы не заговаривай! — несильно кольнул бандит парня в живот. — А это что?
Он кивнул головой в сторону человеческого трупа, прикрытого плащ-накидкой.
— Ему двадцать один! — взвизгнул Жрец. — Можете паспорт посмотреть. Вон там, в сейфе, в углу Храма!
— По-твоему, двадцать один — это уже не ребенок? — заскрежетал зубами палач и резко вонзил нож в бедро «Модника».
Тот зашелся диким криком, неприятно ударившим по ушам присутствовавших здесь «затоновцев» и «крестоносцев». Степан, не выдержав, вышел на свежий воздух. Следом за ним подались отец Иоанн, Стылый и Болид. Шиз остался внутри Храма. Ему подобное зрелище было в кайф.
Проводив удалившихся «крестоносцев» понимающе-насмешливым взглядом, командир бандитов продолжил дознание. Слова лились из духовного лидера «грешников», как вода из открытого кухонного крана. Даже средства пытки больше не понадобились, к большому огорчению Шиза. «Модник» лепетал обо всем на свете. О принципах своей веры и ее обрядности, о величии Смерти и ее посланника Бледного Всадника на Бледном Коне. В общем, о чем попало, кроме интересовавшего дознавателей предмета.
— Ша! — ударил его ладонью по губам Ряха. — За каким хером ты нам все это рассказываешь? У меня аж голова заболела!..
— Ты лучше скажи, где девочка и зачем вы ее похитили? — подскочил с другой стороны Шиз, хватая со стола ножницы по металлу и угрожающе тыча ими Жрецу в пах. — Неужели только для того, чтобы отомстить сталкерам за свои побитые рожи?
Обезумевший выродок судорожно забился на алтаре. Ни о какой мести речи не шло и в помине. Им заранее было указано, кого следовало похитить и отвести в Зону. Кем приказано? Да все ею же, владычицей Смертью. Нет, не прямо явилась собственной персоной и велела. У нее для того Вестник есть. Вот он и передал повеление своей госпожи. Приказав, чтобы по пути назад они наведались в Темную долину, прихватили там у разбитого вертолета одну вещь и доставили вместе с девочкой в Храм. Что за вещь? Да откуда ж он ведает. Знает только, что она очень опасна и не позволяет прикасаться к себе кому попало. Вон, Верста попробовал его взять, да обжегся. Артефакт прожег в его груди огромную дырищу и убил верзилу. Пришлось там и оставить, даже похоронить времени не было.
— И куда вы потом дели этот артефакт? — заволновался Шиз.
Да никуда. Его девчонка себе выпросила в качестве игрушки. Уж очень ей приглянулась сияющая неземным светом вещица. Как ни странно, артефакт признал ее как хозяйку. Дался в руки… Однако ж… В общем, ребенок заболел. Впал в странное беспамятство. Они попробовали отобрать у девочки опасную игрушку, думая, что это поможет. Но артефакт сросся с телом ребенка. Присосался к ее груди, и оторвать его от детского тельца не было никакой возможности. Разве что оперативным путем, да где здесь опытного хирурга найдешь…
— И что дальше? — Ряха многозначительно постучал топориком рядом с головой допрашиваемого.
Ну, потом они добрались до «Янтаря». Девочка стала совсем плоха. Волновались, что не смогут передать ее Вестнику. Да тот не зря вездесущ и всеведущ. Примчался на своем Бледном Коне в окружении диких тварей и унес ребенка… Куда? Разве ж они знают. Пути владычицы Смерти и Всадника людям неведомы. Приходят нежданно-негаданно и так же уходят.
— А поточнее?
Сектант затрепыхался, изрытая ктятвы одна страшнее другой в том, что знать не знает, ведать не ведает.
Ряха видел, что Жрец не врет. Действительно не знает.
Поглядев на Шиза, «затоновец» увидел, что тот обуян дикой жаждой крови, и утвердительно кивнул головой. На лице сталкера появилась зловещая ухмылка. Сейчас он рассчитается с главным виновником того, что их занесло сюда, в проклятую дыру, кишащую мерзкими чудовищами, что они протопали не один десяток километров по зараженной радиацией земле, что много раз были на волосок от столь обожаемой «грешником» смерти…
— Любишь Смерть, говоришь? — прищурил око Шиз. — Не раз тешил ее последними воплями жертв? Ну-ну…
Противно щелкнули челюсти ножниц, встретив на своем пути не привычную твердость стальной колючей проволоки, а сплетение хрящей и мягкой плоти.
Здание трансформаторной будки огласилось жутким звериным воем…
Градов пытался утопить в стакане со спиртом свою боль и отчаяние. Безуспешно. Те никуда не хотели уходить. Равно как и проклятая трезвость. Спасительное опьянение никак не могло справиться с сопротивляющимся организмом.
Они устроились в здании бывшей электрощитовой, переделанном «грешниками» под трапезную. Каждый выделил в общий котел часть из имевшейся у него в закромах снеди и выпивки, и началась невеселая пирушка, больше смахивающая на поминки. «Затоновцы», двое из которых были серьезно ранены во время штурма Храма, устроились на одном конце длинного, сколоченного из досок стола и занялись специфической беседой, суть которой была понятна только им. Шиз и Болид уселись поближе к бандюкам, речи которых были им любопытны. Трое остальных «крестоносцев» оккупировали противоположный конец стола.
— Что делать, отче? — в который раз вопрошал священника Степан. — Где ее искать? Зона такая огромная, а Нюшка такая маленькая… Это ж иголка в стогу сена…
— Не отчаивайся, — поучал батюшка. — Ибо уныние есть смертный грех. Меряя жизнь меркой любви Христовой, его истинным чудом — способностью к жертве во имя ближнего, принимая с образом и подобием Божьим Его ответственность за мир, будучи готовыми к сотворчеству Ему в границах наших текущих способностей, мы не должны предаваться отчаянию и бояться взглянуть в лицо будущему. Если Бог с нами, то кто против нас?!
— Хорошо вам с вашей верой, — вздохнул Чадов. — А мне вот как быть? Я запутался, понимаете? Я ведь человек относительно мирной профессии, журналист. Щелкопер, так сказать. Ну, доводилось мне пару раз бывать в Зоне, писать о ней. Но я никогда не убивал! А тут…
Он залпом осушил очередной стакан и поморщился, отказываясь от предложенной Стылым закуски: сухаря с кусочком неизменного сталкерского деликатеса — консервы «Завтрак туриста».
Святой отец тоже откушал водочки и захрустел маринованным огурчиком, баночка с которыми «завалялась» в его рюкзаке. Утерев рот, он продолжил окармливать духовно свою невеликую паству.
— Знаешь, мне часто вспоминается знаменитая фраза Шекспира: «Весь мир театр, а люди в нем актеры». Затаскано до дыр, не так ли? А ведь это сущая правда. Так вот Зона — это такая же сцена, как и Большой мир, правда, с жутковатыми декорациями и масками. И здесь каждый играет свою роль, порученную ему Небесным режиссером, и надевает соответствующую личину.
