Борис пригнулся, пропустил автомат над собой, и ударил в живот нападающего, выбил оружие из его рук, и со всей силы обрушил свой широкий кулак на нос врагу. Послышался хруст, потом злобный мат, но сдаваться подрывник не собирался, он схватил Бориса за горло, и вмял в стену рядом с окном.
Резвый старичок, который первым начал борьбу с минёрами, подбежал с костылём в руках, и со всей силой ударил по спине Красного. Тельцов воспользовался тем, что противник отвлёкся, и из последних сил выкинул его в окно. Но противник и не думал просто выпасть, он продолжал держать Бориса за куртку, более того, он даже перетягивал. Тельцов вцепился в стену и резиновую раму окна, но Красный был слишком тяжёлым.
— Отцепись, тварь! — уже в ужасе закричал Борис.
В ответ на что, противник вцепился ногтями в шею разведчику, и полностью выволок его из вагона. С жуткими воплями оба здоровяка полетели в высокую траву.
* * *
Клинок прошёл сквозь Артёма, и с треском провалился в пластиковую стенку купе. Грачёв закричал от боли, она заполнила сознание, страшным импульсом ударила в мозг. С жутким криком, уже не боли, а ярости, разведчик накинулся на Генгиса. Самурай явно не ожидал такого нападения, и к тому же лезвие меча застряло в стене наверняка. Артём ударил локтём прямо по лицу напавшему, схватил за грудки и вмял в стену. Генгис извернулся, выхватил длинный кинжал. Грачёв сдёрнул с нагрудных ножен противника кривой нож. Всё произошло более чем стремительно. Разведчик, пригибаясь под кинжалом врага, нанёс режущий с разворота. Нож Артёма зацепил скулу Генгиса, с противным звуком разрезанной плоти, лезвие пронеслось дальше, оставляя за собой кровавые брызги. Оба упали в разные стороны. Генгис схватился за лицо, Артём, за рассечённую вдоль руку, которая так неудачно попала под кинжал. На мгновение глаза врагов встретились.
Глаза обоих пылали яростью, были округлены, и почти выкатывались из орбит. Но во взгляде Генгиса была и искорка уважения, или же даже повиновения, словно этот боец повстречал не то что равного по силе противника, но ещё и превосходящего его.
Один сиз Красных появился в дверном проёме с пистолетом в руке. Артём отдался инстинктам, действовал машинально, как обучали на базе. Он оттолкнул руку с пистолетом от себя, в тот момент, когда уже загремели выстрелы, со звоном осыпалось стекло купе, парень ударил противника ногой в живот, от чего тот неуклюже упал. Схватив за лямку рюкзак с рацией, Грачёв не думая вышвырнул его в окно. Генгис уже вытаскивал свой меч из стены, когда Артем, схватив «Питон», подбежал к выходу. За выход он автоматически принял разбитое окно, стараясь не порезаться, разведчик начал выбираться, но снова громыхнул выстрел, и Артём не удержался. Выпав из окна, разведчику в полёте успел заметить, что первый вагон уже въезжал под арку моста.
* * *
С патронами Захар не рассчитал. Второй обоймы хватило только на то, что бы ненадолго задержать Красных, а времени и так было в обрез. И вот, Мухин сидел возле дверного проёма, с ножом в руке, заперев дверь. Он, конечно, не надеялся остановить врагов тонким замочком, у него было предположение, что когда первый выбьет дверь, он по инерции пройдёт вперёд, и будет уязвим. Так и произошло. С хрустом разлетелась дверь, и внутрь влетел вояка с пистолетом. Захар продолжил его путь, потянув за плечо, и вонзил нож в спину. Клинок застрял как-то не удачно, то ли меж позвонков, или же в рёбрах, но вытащить оружие Захар не сумел. Напарник Красного, стрелять не спешил, боясь задеть своего, и это его сгубило. Мухин выбил оружие из рук противника, и накинулся на него врукопашную. Оба покатились по коридору, одаряя друг друга сильными ударами. Но времени оставалось всё меньше. Захар выхватил нож, ударил Красного, но тот ухватил разведчика за кисть, остановив лезвие перед лицом. Недолго думая, Захар схватил второй нож, и уже наверняка засадил его в живот противнику.
Оставив бедолагу умирать, диверсант побежал к рюкзаку. Как оказалось, от чёрной сумки провода уходили с пол, где в обширном углублении находилось ещё очень много взрывчатки. Таймер отсчитывал последние секунды, потому Захар не стал рисковать, он вообще не привык подвергать свою жизнь угрозе для блага других людей.
Наркоман кинулся глубже в поезд, в вагон для беженцев, лишь бы дальше от опасности.
* * *
Чудо, и конечно, хорошая подготовка спасли Ефрема, он увернулся от дула пистолета, в считанные секунды. Капитан сразу перешёл в атаку, но и Красный оказался не так прост, он дал отпор, и, несмотря на потерю пистолета, продолжил бой врукопашную. Оба с силой врезались в стену, Ефрем, схватив противника за голову, ударил его о колено, потом швырнул в противоположную стену. Красный сдаваться не собирался, схватил осколок стекла, довольно крупный и острый, и накинулся на капитана. Дерягин такой ловкости не ожидал, и осколок вонзился ему в грудь. Закричав от боли, он оттолкнул от себя солдата, ударил по лицу в левой, затем с правой, и когда Красный полностью потерял ориентацию, выпихнул его из окна. Добежав до бомбы, Ефрем увидел таймер, где отсчитывались последние секунды. Мигающая лампочка сильно давила на психику, а уходящие в подпол провода, которые вели непременно к основному заряду, устрашали своей запутанностью. Успеть обезвредить бомбу, у разведчика шансов было ничтожно мало, потому он предпочёл попытаться спастись самому.
2.
Бурная река несла свои воды в невидимую даль, скрытую множеством поворотов и небольшими водопадами. Грязные и мутные потоки увлекали за собой тучи мусора, яркие бутылки, пластиковые коробки, небольшие островки, поросшие травой, брёвна и поваленные деревья. Несмотря на паводок, устье реки всё равно оставалось довольно далеко от берегов и от моста. С высоты берега, река завораживала, казалась такой красивой, воплощала ничтожно малую часть природной мощи. Она подобно барьеру, разделяла степь, откуда нёсся поезд, от леса, на противоположном берегу. Бескрайнее поле, с высокой жёлтой травой, терялось где-то на горизонте, и взору не за что было зацепиться, эта дикая, нетронутая человеком природа удивляла своей неправдоподобностью. Ржавый, гремящий, скрипящий поезд, выбрасывающий клубы дыма в серое небо, совсем портил красоту, ну никак эта громадина не желала вписываться в критерии прекрасной живописи. Но с другой стороны, махина словно плыла по жёлтому полю, которое покрывалось рябью при дуновении ветерка. Тросточки были гибкими, насыщенными влагой, которой последний век чрезмерно много. Серое небо уже привычно рассекалось молниями, и последующие громовые раскаты уже очень давно никого не удивляют. Человек такое существо, которое очень быстро ко всему привыкает, и приспосабливается, вот и к постоянным ливням человечество привыкло. Дождь стал уже чем-то обыденным, а удивить может тёплая и сухая погода, которая очень редко радует в нынешнее время.
