Ефрем отчётливо увидел, как молодой парень, сорвался и полетел прямо на торчащие во все стороны куски кривого и рванного железа. Беднягу просто разорвало об преграду, и разные части полетели в бурные воды. Разведчик в ужасе посмотрел наверх, где из купе высунулась молодая женщина, держащая за руку кричащую от ужаса дочку. Девочка усиленно брыкалась, плакала, паниковала, чем сильно осложняла возможность помощи своей матери. Женщина так и не смогла удержать дитя, с отчаянным визгом, она проводила упавшего ребёнка. Девочка заскользила по полу, ударилась о дверь купе, и сменив траекторию, покатилась прямиком на Ефрема. Капитан машинально поймал ребёнка. Ухватил её за ручку, тонкую, слабенькую. Затрещала стенка, служащая опорой республиканцу, побелели кулаки, которые теперь не должны были раздаться. Из клубов дыма, виднелась плачущая мать, которая молила о помощи, что-то кричала, но оглушённый взрывом Ефрем ничего не мог разобрать. Он посмотрел на девочку, которую держал. Маленькое милое личико, перепачканное грязью и гарью, слезы, размазанные по щекам, она молила «дяденьку» не отпускать руку. Это невинное существо, цеплялось за свою молодую жизнь, как утопающий хватается за соломинку.
Но Дерягин не видел девочки, незнакомой малышки, его контуженное воображение рисовало лицо любимого и единственного сына. Одними губами он прошептал его имя, и слеза побежала по пыльной щеке, оставляя мокрый след. Сильная боль, резкая и неожиданная, отрезвила капитана, какой-то острый обломок ударил по голове. В глазах потемнело, руки начали разжиматься. Заверещала девочка, впиваясь ногтями в кожу своему спасителю. Ефрем закричал, не от боли, а от бессилия, от того, что снова он слаб, он не в силах помочь. Хрустнул уголок стены, за который держался Дерягин, и острый осколок вонзился в ладонь.
— Не — е — е — е — е — ет! — эхом пронеслось по вагону.
Дикий вопль Ефрема, ударил по барабанным перепонкам. Потная, скользкая ручка ребёнка выскользнула из ладони разведчика. Размахивая ножками, сдирая ладошки в кровь, дитя отчаянно билось за свою жизнь. Ефрем не мог видеть смерти любимого сына, которого воображение нарисовало в незнакомой девочке. Он ударился головой о пол, закрыл глаза, и зарыдал, из последних сил держась за выступ.
* * *
Словно загнанное животное, Захар стал оглядываться по сторонам. Вагон висел уже почти вертикально, внизу что-то горело, и чёрный дым не позволял дышать. Мухин стал биться от безысходности — обломки привалили его ногу, и теперь разведчик оказался в ловушке.
— Чёрт! Чёрт! Проклятие, — сначала жарким шёпотом, потом, уже переходя на срывающийся крик, Захар начал звать на помощь.
Дым уже почти заполнил весь тамбур, и вероятность задохнуться стала сильно пугать. Отчаявшись, заходясь надрывным кашлем, Захар схватился за застрявшую ногу, и принялся изо всех сил тянуть её, крича от боли. За этим занятием он не услышал, как открылась дверь, и два худеньких силуэта, проникли в тамбур.
* * *
Рита, вытолкнула свою сестрёнку из вагона, затем закинула рюкзак с деньгами и минимальным количеством вещей, которые у неё были, а уж потом забралась сама. Дышать было нечем, горячий воздух обжигал горло, вызывал безжалостный кашель.
— Потерпи, милая, ещё немного! — прошептала она на ухо сестре, и потянула её за руку, что бы подсадить в открытую деверь.
— Рита, тут человек!
— Ну же, Захар, давай, что же ты! Давай, ну! — истошно подбадривал себя Мухин, дёргая свою намертво застрявшую ногу.
Рита подскочила к бедолаге, и узнала в нём одного из офицеров, которые заступились за неё в «чёрном плацкарте».
— Сейчас, родненький, подожди! — она легонько погладила разведчика по голове, панически оглядываясь в поисках чего-нибудь, что могло помочь в освобождении ноги. На глаза попалась кривая, зато крепкая и длинная труба. Она схватила её, просунула под обломки, и, воспользовавшись как рычагом, приподняла тяжесть. Захар, постанывая от боли, высвободил конечность, и сразу же бросился карабкаться вверх по полу, теперь уже стене.
— Эй! А как же мы! Постой! — закричала Рита, когда Мухин уже намеривался спасаться бегством, он нехотя вернулся, протянув девушке руку.
Сестру Рите пришлось поднимать самой, потому что Захар решил не задерживаться, и сразу пополз в ближайшее купе. Добравшись до окна, он вволю вдохнул свежего воздуха, относительно, разумеется.
— Мужик! Эй, да ты! Давай, хватайся! — закричал кто-то сверху, и в лицо Захару, упала пеньковая верёвка с узлами и петлями.
Пререкаться, а уж тем более отказываться от столь щедрого предложения разведчик не стал, потому сразу выпрыгнул в окно, и пополз по верёвке, опираясь ногами на стену вагона. Когда Захар преодолел уже половину пути, канат сильно натянулся, и начал трещать при каждом движении. Внизу, как оказалось, уже карабкалась Рита, с рюкзаком за спиной, и сестрой, которая обняла девушку спереди.
— Уйди! — рявкнул Мухин, когда верёвка жалобно затрещала, а сверху громко стали материться мужики, которые, по-видимому, и вытаскивали жертв.
— Пожалуйста! Прошу вас, не надо! — взмолилась Рита, оглянувшись на большую высоту, которую придётся преодолеть прежде, чем она попадёт в бурные, смертоносные, потоки ледяной воды.
— Свали, к чёрту! — уже в истерике закричал Захар, когда канат сильно дёрнулся вниз.
— Умоляю!
Мухин выхватил кинжал с пояса, и приставил лезвие к верёвке, ниже себя. Риту стала бить мелкая дрожь, она начала панически молить и просить пощады у разведчика, но Захар был неумолим. Он продолжал хладнокровно резать канат, стараясь не смотреть в глаза тем, кого собирается лишить жизни.
— У меня ребёнок, маленький, умоляю, не надо! — только и успела крикнуть Рита, как с противным треском разорвалась верёвка.
* * *
Вагон сильно качнуло, сначала он пополз вниз, потом резко остановился, словно передумав, и закачался. Ефрему стало ясно, что по видимому повисший над рекой вагон увлекает за собой и остальные. Но пользы ему эти знания не дали, он снова предпринял попытку залезть наверх. Стараясь не смотреть вниз, где он мог обнаружить тело погибшей девочки, он всё карабкался и карабкался, отталкиваясь от очередной стенки. Сильная боль во всём теле, лишали разведчика сознания, она овладевала им полностью, заполняла каждую клетку организма. Когда вагон дёрнулся снова, Ефрем не удержался, порезанные руки соскользнули со стенки, и с полным ужаса воплем он сорвался вниз.
Ломая ногти о пол, за который он пытался ухватиться, Дерягин не добился никаких результатов, и сильно ударившись животом обо что-то твёрдое, он выдохнул последний раз, и, крутанувшись в воздухе, плашмя упал в воду.
