Но оба старших брата принялись юлить, ловчить, отнекиваться, а потом прямо заявили, что они к отцову побратимству касательства не имеют, и пусть анлас сам со своими врагами разбирается, а от их земель любая опасность далеко — не по воздуху же враг прилетит?! Тогда вскочил младший:
Вижу, нету толку с них,
С этих лежебок двоих!
Я пойду, анлас, с тобою —
Ближних вызволять твоих!
И ускакал с анласом. А старшие только обрадовались:
Ускакал наш дурачок!
Ну а мы-то тут при чем?!
Будем жить оба-двое,
И сыты, и пьяны…
На сцену упала тень. И женский истошный голос прокричал:
— Ой, спасайтесь! Данваны!
Занавес на время закрылся. Вокруг стояла напряженная тишина — ни звука, даже с ноги на ногу никто не переминался. Все ждали…
— Эх-хе-хе, вот как бывает, — печально заговорил старик, — среди лета снег выпадает; думаешь — беда далече, а она тебе — прыг на плечи!
На декорации был уже не красивый город, а дымящиеся руины, трупы и вереницы пленников, тянущиеся куда-то бесконечными цепями, жуткими в своем однообразии. На переднем плане старшие братья пытались спрятаться друг за друга, а на них надвигались несколько огромных фигур в до удивления похожих на данванские доспехах, с громоздким, устрашающим оружием в руках.
Вот они, грифоновы дети!
Весь народ за правителей глупых в ответе!
Тем-то что — башка с плеч, и всего,
А прочим — рабство да плети …
А у края сцены тем временем появились анлас и младший брат — оба пешие, в рваной одежде с пятнами крови. Появились и застыли, перешептываясь. Потом подошел конь анласа — тоже пораненный.
Что тебе в моей войне?
Ты не кровный родич мне…
Воля павших
Так спасайся, лес-то близко,
Вмиг ускачешь на коне… —
горячо сказал младший брат. Но анлас гордо отвечал:
Коль ускачу,
От врагов укроюсь.
Как дальше буду
Я жить на свете?
В воду я гляну —
В озерное зеркало, —
Вода мне покажет
Труса харю.
В лес я спасусь,
В дом свой зеленый —
Лес зашумит мне:
«Изменник подлый!»
Конь меня больше
Носить не станет,
Сбросит, покинет
Друга предавшего.
Встанем вместе,
Брат мой названый!
И они бросились на врага, чтобы не дать данванам стрелять из своего оружия — врукопашную. Но данваны отступили, а между ними и защитниками княжества встали кривоногие уродцы — хангары. Началась схватка. Мельком Олег подумал, что скомрахов, наверное, человек двадцать — иначе такое не изобразишь… но эта мысль тут же ушла. Представление увлекло его. Горцы кругом вопили и потрясали мечами и камасами.
Тем временем героям удалось пробиться к данванам. Младший брат ловко обрушил на шею одного меч, анлас умело ударил другого тяжелой пикой. В толпе одобрительно заревели, но… и меч, и пика переломились пополам!
Не сгубить его мечом —
Меи данвану нипочем!
Пикой тоже не проткнуть —
Колдовство укрыло грудь!
Герои отступили в растерянности. Но только на миг. Тут же младший брат закричал:
Видно, смерть нам настает!
Все равно пойду вперед!
Грудью близких я закрою,
Раз врага сталь не берет!
И они с анласом бросились на врага с голыми руками. Но с воплями прихлынули хангары, завалили героев живой копошащейся кучей, а когда отхлынули — те стояли на коленях, связанные…
— Эх, чему быть, того не миновать, — вздохнул старик. — Воинам молодым головы потерять, а народам нашим в ярме стонать… Видно, такая судьба, что без пользы борьба…
Но гусли вдруг заиграли что-то озорное, веселое, даже не подходящее к моменту. Все персонажи подняли головы, прислушиваясь, — а будто бы приближавшийся из дальней дали голос распевал бесшабашно:
Ой, скок-поскок,
Промеж звезд — да мосток,
По тому мосту
Я к вам в Мир иду.
Я не князь, я не бог.
Я простой паренек,
Я зовусь Иван —
Берегись, данван!
— Да никак сам Иван-Великан! — всплеснул руками дед. — Ой, и впрямь — берегись, данван! Тот Иван — не данванский Иван, не Иван-Болван, не безродина подзаборная, силой крещена, на беде повенчана! Ноги уноси, разорители! То брат наш идет, грабители!
Хангары тишком рассосались в какие-то щели, как и не было. Данваны ощетинились оружием, но откуда-то сверху за их спины прыгнул не уступающий им в росте и ширине плеч… Олег открыл рот. На этом герое был пятнистый камуфляж, фуражка набекрень и АКМ на ремне. Впрочем, он справился и без АКМ — сгреб данванов в охапку и треснул головами, прокричав:
Ну-ка — нечисть с дома прочь!
Навались — делу помочь!
Быстро опустилась новая декорация — на ней люди кто чем гнали по развалинам хангаров и данванов, те удирали, сломя голову и побросав оружие, во все стороны, прятались в щели, а восставшие опрокидывали бревнами вельботы, поддев под днище, освобождали пленников… А впереди трое братьев, анлас и Иван-Великан лихо домолачивали своих врагов, выкидывая их за верх занавеса. Полет каждой куклы толпа сопровождала хохотом и одобрительными выкриками. Наконец с последним врагом разделались, и герои представления встали в ряд на краю сцены, поклонились, а занавес опустился.
— Кабы в жизни так, — тихо сказал старик, еще раз поклонился и медленно ушел за балаган…
Вместо него появился другой скомрах — с рожком и волынкой, на которых одновременно заиграл что-то донельзя дурашливое, при этом еще и ухитряясь высоко подпрыгивать, кувыркаться, а его напарник в длиннорукавой рубахе и перекошенной кожаной «харе», проходясь колесом, распевал разную смешную чушь:
Как у Иванова двора
Загорелася вода.
Веской всей пожар тушили
А пожар не загасили.
Пришел дедушка Фома,
Расседая борода.
Он народ прогнал в овин,
Затушил пожар один.
Как Фома тушил пожар,
Он об этом не сказал.
Только слышно стороной:
Затушил он бородой!
В толпе начали смеяться. Но Олегу, если честно, ни стихи, ни ужимки скомрахов по душе особо не пришлись. Он покосился на Йерикку и начал проталкиваться в сторону, на свободу.
Оставалось сделать пару шагов, когда Олег неожиданно споткнулся. Ему сперва показалось, что под ногу попала кочка, но, с трудом удержавшись на ногах и выпрямившись, он столкнулся взглядом с мальчишкой своего роста и сложения, который буркнул:
