— Что, Натаниэль? Скажи мне, во что ты веришь сейчас?
Он отставил чашку и вытащил бумаги и бронзовую икону Калеба.
— До того как он умер, мой денщик говорил, что передо мной стоит цель. В то время я не понимал, что это означает, а сейчас… Сейчас я в этом не сомневаюсь. Что, если Калеб был прав, что, если и ты права? В ваших молитвах говорится, что Император защищает. Не для того ли Он меня защитил, чтобы я смог выполнить свой долг? — Гарро говорил все быстрее и быстрее, слова лились потоком, едва успевая за его мыслями. — Все, что я видел и слышал, все, что явилось мне в видениях… не для того ли, чтобы укрепить мои мысли? Часть меня кричит, что это величайшее высокомерие, но тогда я оглядываюсь вокруг и вижу, что я был Им избран. Если это действительно так, то кем еще может быть Император, как не… божеством?
Киилер протянула руку и дотронулась до его пальцев. После торопливой речи Гарро с трудом восстанавливал дыхание.
— Наконец-то ты открыл глаза, Натаниэль!
Женщина смотрела на него и плакала, но это были слезы счастья.
В спальной келье, отведенной Гарро, его ждал вызов. Следуя кратким указаниям Сигизмунда, он сел в пневмопоезд и покатил вверх по сложной системе туннелей, даже более обширной, чем в среднем городе-улье. Наконец он добрался до командного центра крепости, и сержант Имперских Кулаков с суровым выражением лица проводил его в палату аудиенций, по величине и пышности способную поспорить с Советом Луперкаля. В голове Гарро шевельнулись неприятные воспоминания. В последний раз, когда его приглашали на подобное собрание, и начались события, связанные с ересью Хоруса.
Здесь его уже ждал Йактон Круз вместе с капитанами множества рот Имперских Кулаков. Воины в желтом едва заметили появление Гвардейца Смерти, и только Сигизмунд поприветствовал его коротким кивком.
— Эй, парень, — заговорил Лунный Волк, — похоже, мы скоро узнаем, какая судьба нас ожидает.
Несмотря ни на что, Гарро ощущал прилив новых жизненных сил, и слова Киилер все еще звучали в его памяти.
— Я готов ее встретить, — ответил он ветерану. — Какой бы она ни была.
Круз, заметив перемену в своем друге, слегка улыбнулся:
— Отлично. Мы увидим все до конца.
— Конечно.— Гарро осмотрел зал.— Это и есть высшие офицеры Дорна? Они кажутся довольно угрюмыми.
— Ты прав. Даже в лучшие дни Имперские Кулаки вели себя очень сдержанно. Я помню, как мы с парнями из Третьей роты воевали вместе с воинами Эфрида, моего коллеги. — Он указал на бородатого космодесантника в соседней группе. — За всю кампанию, длившуюся целый год, я не видел на его лице даже намека на улыбку. А вон там Алексис Полукс, Йоннад, Тир из Шестой… Не зря их прозвали Каменными Людьми. — Он покачал головой. — А теперь они стали еще мрачнее.
— Сигизмунд рассказал им о Хорусе?
Круз ответил кивком.
— Но это еще не все. Я слышал разговоры о взрыве буйной ярости внутри личных покоев Дорна. Невозможно представить, на что способен пробудившийся гнев примарха.
— А Рогал Дорн не из тех, кто открыто демонстрирует свои чувства. — Гарро снова окинул взглядом офицеров.— Характер примарха наложил отпечаток на весь Легион.
— У них так принято,— заметил Круз.— Они скрывают свою ярость за стеной из стали и камня.
Высокие двери в конце зала распахнулись, и из полумрака коридора появился командир Имперских Кулаков. На этот раз на нем не было боевых доспехов, в которых Гарро увидел примарха, впервые появившись на корабле, вместо них Дорн надел простую одежду, но перемена облика ничуть не повлияла на его величие. Более того, без ярко блестящего керамита и ограничивающей его пластали примарх казался еще больше. Сигизмунд и остальные капитаны поклонились, и Гарро с Крузом последовали их примеру.
Учитывая все, что он знал об Имперских Кулаках, Гарро ожидал какой-то церемонии или формальных процедур, но Дорн твердыми шагами прошел в центр помещения и осмотрелся, по очереди глядя в глаза каждому из офицеров.
В его глазах он заметил гнев, запертый в гранит воли, эхо той ярости, которая недавно была направлена против Гарро. Во рту внезапно пересохло. Натаниэль не хотел бы снова столкнуться с разгневанным примархом.
— Братья, — пророкотал Дорн. — В системе Истваана происходит нечто такое, что абсолютно противоречит каждому слову нашей клятвы Владыке Терры. Хотя все обстоятельства происходящего мне еще не совсем понятны, надо решить, что нам делать дальше. — Он сделал несколько шагов по направлению к Гвардейцу Смерти и Лунному Волку. — К счастью или к несчастью, предостережение, переданное нам боевым капитаном Гарро, необходимо доставить по назначению. Вести должны достигнуть ушей Императора, поскольку только он может решать, как с этим поступить. В этом отношении, как бы я ни жалел, выбор остается не за мной.
— Позвольте высказаться, мой господин, — заговорил капитан Тир. — Если достоверность этих ужасающих фактов не вызывает сомнений, как же мы можем оставить их без ответа? Если в системе Истваана взошли ростки предательства, нельзя позволить им укорениться.
Сидящие рядом с ним офицеры закивали.
— Мы ответим, в этом ты можешь не сомневаться, — ответил Дорн со спокойной уверенностью в голосе. — Капитан Эфрид, капитан Халбрехт и их отделения ветеранов составят отделение моей личной охраны и останутся на борту «Фаланги». По окончании этого собрания я прикажу навигаторам проложить курс на сегментум Солар. Капитан Гарро выполнил свой долг, предупредив нас, и теперь я сам прослежу, чтобы дело было доведено до конца. Я отправляюсь на Терру, как и намеревался до сих пор. — Он взглянул на Первого капитана. — Сигизмунд, моя сильная правая рука, ты возьмешь на себя командование остальной частью Легиона и всей военной флотилией. Ты осуществишь обратный переход в систему Истваана в полной боевой готовности, и не забывай, что окажешься там на вражеской территории. Вернуться туда будет непросто. В том секторе варпа еще вовсю бушуют шторма, и полет потребует максимального напряжения. Отправляйся туда, Первый капитан, поддержи верных Императору людей и посмотри, что творится в тех мирах.
— Если Воитель повернулся спиной к Терре, каковы будут ваши приказы? — спросил Сигизмунд, побледнев как полотно.
Лицо Дорна ожесточилось.
— Передай, что его брат Дорн заставит его за это ответить.
СУДЬБА СЕМИДЕСЯТИ
МОРЕ КРИЗИСОВ
ВОЗРОЖДЕНИЕ
Капитан Гвардии Смерти вышел на уровень обширного лазарета и отыскал путь, ведущий к палате, где лежал Дециус. Он подошел к изолятору. Вместе с бронзовой табличкой, сохраненной капитаном Гарья, это было все, что осталось от фрегата «Эйзенштейн» после полного уничтожения. Гигантские грузовые сервиторы просто демонтировали модуль с медицинской палубы обреченного корабля и установили его в лазарете «Фаланги», где апотекарии Дорна могли испытать свои способности на болезни раненого воина.
