Джек дернул джойстик, уводя «таргара» в сторону, и крикнул:
— Тедди, спасайся!
Но Хирш не ответил, занятый наладкой управления поврежденной машины. Его «грей» лиШился антенн связи и правого броневого щита. В это время Айвор неуверенно маневрировал на своем побитом «гассе», держа курс куда-то в тыл, а лаунчмодули вновь и вновь заходили в атаку, расстреливая беззащитного врага — у этих странных машин не оказалось противовоздушных средств.
Налет продолжался секунд тридцать — не больше, после ухода «пустых» лаунчей посреди леса осталось огромное пространство дымящейся взрыхленной земли с разбросанными тут и там рассыпающими искры корпусами. Неизвестно, из чего были сделаны вражеские машины, но они не горели, а лишь вспыхивали яркими снопами искр, словно кто-то проводил на них сварку.
Воздушные фильтры в кабине «таргара» были в порядке, запаха гари почти не чувствовалось, между тем в эфире раздавался надсадный кашель Хирша — кабина его «грея» была повреждена.
— Джек?..
— Я в порядке, Тед…
— Айвор!.. Айвор! — позвал Хирш, но пилот «гасса» не отзывался, хотя сама машина стояла неподалеку
— Похоже, контузия, командир, — предположил Джек и, повернувшись в сторону арконов, увидел, как их машины, прихрамывая, уходят в лес.
Один из подраненных «греев» повернулся и махнул Джеку пушечной спаркой, тот качнул своей пушкой в ответ.
— Это он тебя поблагодарил, — заметил Хирш, откашлявшись.
— Что с Айвором, может, мне вылезти и забраться к нему в кабину?
— Не нужно… — ответил сам пилот «гасса» и тоже закашлялся.
— Гари надышался? — участливо спросил Хирш.
— Нет, об стенку приложился… Но я смогу… Смогу вести машину.
— Тогда уходим. Здесь больше делать нечего.
115
Вечером они собрались у капитана Хольмера. По сложившейся традиции пили чай со сластями и обсуждали минувший напряженный день.
Сам Хольмер тоже попал в передрягу, их группа нарвалась на засаду арконов, и теперь его рука висела на перевязи, голова была забинтована, а продырявленный «гасс» чинили бригады Тильгаузена.
Там же ждали своей очереди машины Джека, Хирша и пилота второй роты Айво Моралеса.
— Папа Рико почти не пострадал, ему лишь патронный ящик взрывом срезало. Сидней тоже вышел чисто, видно, хорошо его в госпитале отремонтировали. Даже стрелять успевал, хотя нас так накрыли, что, я думал, порвут на запчасти, — рассказывал Хольмер, прихлебывая чай. — Баркли остался на одной опоре, представляете? Стоял на одной ноге и лупил по кустарнику из зенитной спарки. И оказалось, что это самое лучшее — кусты сразу испарялись, и становилось видно, где сидят арконы! Ну а что у вас?
Джек с Хиршем переглянулись. У Хольмера все было понятно — с одной стороны наши, с другой — арконы, а вот им разложить все по полочкам было очень непросто.
— Чего глазами хлопаете? Из батальона сообщили, что задание вы выполнили.
— Выполнили, сэр, — кивнул Хирш. — Только это половина всей истории.
— А что во второй половине?
Капитан поставил чашку и посмотрел на Джека.
— Мы воевали на одной стороне с арконами, сэр, — пояснил тот, помешивая ложкой остывший чай.
— Как это? А почему я ничего не знаю?
— Вы в медбоксе были, когда мы вернулись.
— А, ну да, — кивнул капитан и дотронулся до больной руки. — Обезболивающее действие заканчивается, дергать начинает. Но док сказал, что через неделю повязку снимут.
— А голова? — спросил Джек.
— Просто ссадина. Об панель приложился… Ну так что там с арконами? Вместе, говоришь, отбивались?
— Вместе, сэр, — подтвердил Хирш. — Сначала преследовали их от стройплощадок, потом этот Айвор с одного выстрела ихнему «гассу» ствол развалил.
— Да ну? — удивился капитан и тут же поморщился, дотронувшись до раненой руки.
— Так точно, сэр, метров с четырехсот. Это сразу дало нам преимущество, мы погнали их дальше, а они прямиком в рощу.
— Не роща даже, а целый лес, — заметил Джек.
— Да, — кивнул капитан. — Знаю я это место. Мы там уже дважды высаживались. С воздуха этот лес выглядит как огромный круг, а в середине болото.
— Вот мы и гнали их до самого болота, сэр, — сказал Джек, продолжая мешать чай. — Но не спешили особенно, ведь там за каждым кустом может быть засада, а аппаратура «грея» и «гасса» все процедить не успевает.
— Не успевает, — согласился капитан и вздохнул. — Вот и мы так напоролись. Хорошо хоть Баркли догадался кусты из зениток стричь, а то бы…
Он не договорил и снова вздохнул.
— А потом они и поперли, — продолжил Хирш, кладя в рот ломтик засахаренной груши.
Вообще он предпочитал торт-мороженое, которым их обычно угощал капитан, но в этот раз комроты было не до подготовки угощений, ему и самому досталось. Хотя торт-мороженое был бы, конечно, лучше. Особенно клубничный сектор. Ну или хотя бы вишневый.
— Кто попер? — уточнил капитан.
— Сначала арконы. Так скакали, что грязь с опор летела. Только мы изготовились их встретить, как туг показались станции.
— И много?
— Полторы сотни. Так, Джек?
— Не меньше, — подтвердил тот. — Довольно быстро двигались, несмотря на грязь.
— Откуда же они взялись? Там что, транспорт какой прилетал или что?
— Строители нам про это ничего не сказали, хотя наводку на высадившихся арконов дали очень подробную. В общем, побежали мы вместе с арконами, и хорошо, что земляной нанос попался — прямо готовая позиция, там и закрепились. А они как поперли, земля горит, воздух горит, ужас!
— Но нам еще повезло, — заметил Джек. — А вот арконов они крепко порвали! От шести машин у них четыре побитых осталось. Нас бы тоже там укатали, но знаете, кто помог?
— И кто же?
— Лаунчи! Штук тридцать их налетело, прямо все небо закрыли! Я, честно говоря, струхнул, с одной стороны — станции, а сверху — лаунчи! Думал, все, теперь без шансов, а они нас как будто не заметили и как начали станции жечь, так прямо месиво огненное!
— Да, — кивнул Хирш, подбирая из вазочки остатки угощения. — Так все и было. Потом я дымом потравил-ся и кашлял сильно, думал, глаза вылезут. Они мне корпус до внутренней обшивки прожгли. И что у них за боеприпасы такие?
— Странно, что лаунчи по вам не ударили, если их было так много… — покачал головой капитан.
— Может, приоритет целей другой? Станции — выше по опасности, наши машины — следующие, — предположил Хирш.
— Может, и так, — согласился Хольмер и снова поморщился, поправляя руку. — Только выводы из этого следуют не очень для нас приятные.
— В каком смысле?
