Внутренний голос, отличавшийся завидной трезвостью сознания, возразил, что обрыв, расположенный недалеко от человеческого поселения, несущего в себе потенциальную угрозу, не самое лучшее место для того, чтобы порыться в полустершихся воспоминаниях. Но ведь…
На какое-то мгновение он забыл обо всем. Даже давление в груди и дрожь в руках исчезли. Неужели они все-таки нашли то, что искали все эти дни?! Виктор никак не мог в это поверить и замер, боясь спугнуть свалившуюся на него удачу.
Перед его взором, на самой периферии – именно поэтому он и не заметил раньше – мерцали полупрозрачные значки, возвещающие о том, что его «балалайка» нашла сигнал сети. Слабенький, но вполне устойчивый.
Куцев, не веря своему счастью, двойным щелчком активировал мышь, вживленную в подушечку указательного пальца правой руки. Все работало. Открыл европейский новостной канал, который обычно слушал.
«Суннитские сепаратисты, окопавшиеся в Пиренеях, отказываются выполнить распоряжение официального Эль-Парижа о снятии пропускного режима внутри Европейского Исламского Союза. Как заявил министр внутренних дел шейх Абдул Ахмед Арифи ат-Тантави, Исламский Союз был и остается единым государством, и Эль-Париж не намерен мириться с произволом, устроенным властями султаната Андорра. Пресс-центр эль-парижского дворца распространил заявление о возможном применении силы против сепаратистов.
Остается неясной судьба частного супертанкера «Хеллеспонт Стар», вышедшего неделю назад из порта Эль-Кувейт. Судно совершало очередной рейс под флагом Европейского Исламского Союза. Напомним, что супертанкеры класса «Хеллеспонт» способны взять на борт около полумиллиона тонн нефти, что, вне всякого сомнения, делает их лакомой добычей для пиратов. Однако никаких требований о выкупе ни владельцу судна, ни европейским властям предъявлено не было. Это оставляет надежду…»
Куцев невольно заслушался. «Балалайка», уловив интерес хозяина, увеличила маленькую картинку, висевшую в правой половине поля зрения. Симпатичная ведущая в хиджабе «haute couture» имела вид решительный и напористый.
Значит, об их исчезновении уже известно. Но корабль не засекли, этого и стоило ожидать – над Восточной Африкой курсировал только один спутник наблюдения и он, как и много чего еще в космосе, потерялся, а заменить аппарат не было никакой возможности: космические программы после катастрофы на Станции были повсеместно свернуты.
Только не тем он занят. Нужно не новости слушать, а запросить помощь.
Куцев задумался, куда отослать данные. Судовладельцу? Номер его «балалайки» известен только капитану. Просто в сеть? Глупость, граничащая с идиотизмом: там данные, конечно, найдут. Но не исключено, что это будут какие-нибудь черенки, которым и дела нет до пропавшего танкера. Тогда куда? Адресата нужно выбрать тщательно, чтобы не ошибиться. Кто станет спасать их? Виктор подумал и понял, что не знает ответа. Значит, придется возвращаться. Пускай Мустафа решает – он капитан, он должен владеть подобной информацией.
Мысль о Хопкинс-Джани вернула воспоминание о ланданабадском пабе. И о детстве, проведенном вместе, бок о бок – лучшие друзья.
А что, собственно, мешает это проверить? Странная мысль, раньше она никогда не приходила в голову Куцеву.
Формирование запроса: «рейс № 346, Амстердам – Мюнхен. Пассажиры Куцев и Хопкинс-Джани». Фамилию Мустафы Виктор внес чисто машинально, подумав в тот момент, что руки дрожать перестали совсем – это было странно, ведь таблетку он выбросил.
«Результат поиска:
Рейс № 346, Амстердам – Мюнхен.
Пассажиры Зухра Куцева, Владимир Куцев, Виктор Куцев, Али-Энтони Хопкинс-Джани, Алия Хопкинс-Джани, Мустафа Хопкинс-Джани, Фатима Хопкинс-Джани.
Погибли в катастрофе 14 июля…»
Куцев понял, что медленно сползает вниз по склону – сил удержаться у него не было. Ноги стали ватными, руки опустились и болтались двумя бесполезными плетьми. В голове пульсировала резкая боль, вызывающая при каждом ударе появление черных кругов перед глазами. Со лба крупными каплями катился пот. Виктор чувствовал, что вдохнуть не удается, легкие никак не могли расправиться, наполняясь воздухом. Организм отказывался жить.
Куцев из последних сил выскребал заветный тюбик из кармана. Оказывается, он вовсе не Куцев. Виктор Куцев мертв. Вот уже четырнадцать лет, как его нет в числе живых. Равно, как и Мустафы Хопкинс-Джани. Кто же они такие, черт возьми?!
Непослушные пальцы откупорили крышку, целая горсть таблеток полетела вниз, отскакивая от камней. Последняя надежда, неужели он рассыпал их все?! Нет, в пластиковой тубе осталось еще пара. Он вытряхнул их в рот, обе. Знакомый резиновый привкус наполнил, казалось, всю голову. Понемногу начало отпускать. Что это за дрянь такая? Ему говорили, что это обезболивающее, что оно поможет справиться с синдромом отмены синдина. Только это все вранье – не было у него никакого синдрома отмены, была ложная память, в которой сознание постоянно находило бреши. Вот, что провоцировало приступы.
И встреча в пабе – разумеется, она не была случайной. Его там ждали, а Мустафа… Впрочем, никакой он не Мустафа.
От резинового привкуса стало тошно, но черные пятна исчезли, и легкие начали исправно качать воздух.
Никаких сообщений! Спасение теперь придется отложить. Теперь есть дело поважнее – нужно выяснить, кто он такой. И кто такой Мустафа, не случайно встретивший его в ланданабадском пабе.
Рука нащупала угловатую твердость «дыродела», торчащего из-за пояса джинсов. Вороненая сталь отчего-то слишком удобно и привычно легла в ладонь. Ничего, теперь ему все расскажут, не отвертятся.
Лже-Куцев воткнул пистолет обратно за пояс и, ломая ногти о мелкую острую гальку, из которой в основном состоял склон, полез обратно наверх.
Резкий искусственный свет заставлял глаза слезиться. Зрение и без того подводило – все вокруг было нечетким и то и дело подергивалось темной пеленой, будто кто-то непрерывно включал и выключал коммуникатор, передающий видеокартинку.
Шэнь снова разлепил веки. Металлические переборки, люминесцентные лампы на ребристом металлическом потолке, какое-то оборудование и пробирки на никелированном столе. И все, кроме стола с оборудованием, привычного зеленоватого цвета. Стало быть, он на авианосце.
Хотелось, конечно, надеяться, что это мерцающая люминесцентным светом комната находится где-то в районе горы Тайшань, и двери ее открываются прямо в райские сады. Но Шэнь был далек от мысли, что на горе Тайшань, да и в Диюй, откуда придется снова отправиться отбывать свой срок в Срединный мир, завелся дизайнер со склонностями к армейской тематике. Вот только пока непонятно, каким образом он снова ожил. Шэнь отчетливо помнил, как пули, выпущенные Хэ, дважды ударили в грудь, как там стало горячо, и мир исчез. А теперь он здесь.
