Объелись. Реально объелись, когда в гостиницу вернулись, Сергей нас завез, я уже дышал еле-еле, даже водка в организме растворилась бесследно, не вызвав никакого опьянения. Обожрался даже. Кормили у Болотова очень вкусно, давно так не ел, и потчевал он гостей активно, так что когда Федька, по прибытии в гостиницу, собрался куда-то еще идти, куролесить, но у нас на такое сил не было.
— Я спать, — сказала Настя. — У меня нервы и обжорство, пусть я стану толстой, но я спать. А ты?
— Да и я, пожалуй, — постучав себя по вздутому брюху, сказал я.
Но хочешь насмешить бога — расскажи ему о своих планах. Едва в номер вошел и дубленку на вешалке разместил, в дверь постучали. Я приоткрыл на цепочке, держа правую руку на кобуре с кольтом, и увидел знакомого дежурного.
— Вас там люди спрашивают, в ресторане сидят, — сказал он.
— Что за люди?
Он протянул мне записку, свернутую конвертиком и запечатанную. Открыв ее, я прочитал написанные карандашом слова: «Владимир Васильевич, прошу встретиться со мной как можно быстрее. Все на деле не так, как выглядит, Вам не надо меня опасаться. Жду в ресторане. Искренне Ваш, проф. В. Милославский».
Я кивнул, сказал дежурному:
— Приду сейчас.
Дверь закрылась. Из ванной выглянула Настя, спросила:
— Что там?
— Милославский общения жаждет. Сюда приехал, в ресторане сидит.
Она кивнула с таким видом, словно именно этого и ожидала, сказала, вновь натягивая свитер:
— А пошли, поговорим.
И проверила, есть ли патрон в стволе ее «парабеллума». Ну и я тогда кольт проверил.
Милославский сумел удивить. Он был не один. Вместе с ним за столиком сидели Иван, что было еще вполне понятно, и Тенго Абуладзе, что уже ни в какие ворота не лезло. Они сидели, судя по количеству пустых тарелок, достаточно давно.
— Присоединитесь к трапезе? — поднялся навстречу Милославский.
— Спасибо, мы сыты, — ответил я. — Действительно сыты, мы прямо с другого обеда, так что не подумайте, что мы манерничаем.
— А я и не думаю, — сказал профессор, усаживаясь обратно. — Выпьете?
— Выпьем, — уверенно сказал я, скосив глаза на Настю, но она вроде бы тоже кивнула.
Пожал руку Ивану, Тенго, затем уставился на Милославского, ожидая продолжения разговора.
— Я позволю себе предположить, — заговорил Милославский после того, как жестом попросил буфетчицу подать бутылку водки на клюкве, того, что они пили до нашего прихода, — что вы решили, что за ночным нападением на вашу квартиру стою я?
— Примерно так, — кивнул я, не видя смысла что-то скрывать.
— И это стало следствием нашего несколько резкого разговора на Ферме? — задал он следующий вопрос.
— В какой-то степени, — снова кивнул я.
— Я здесь ни при чем, — сказал Милославский. — Вообще. Просто я ожидал чего-то подобного и пытался в меру своих возможностей вас прикрыть. Почему и требовал, чтобы вы остались на Ферме.
Сегодня подобная мысль мне в голову уже приходила, так что впадать в грех неверия я сразу не стал. Может и так. А может и не так, так что пусть дальше убеждает, раз я ему настолько нужен.
— За вами пришли коррумпированные сотрудники горбезопасности. Трое. Занин, Лошаков и Василевич. Все трое погибли на лестнице.
— Кем коррумпированные?
— Организованной преступной группой, которую возглавлял некто Червонцев.
— Так и есть, — неожиданно заговорил Тенго. — Там Червонец в первую руку был, точнее уже не он, а его помощник, Белоярский, слыхал про такого?
— Нет.
— Его из Горбезопасности выгнали года два назад, вот у Червонца и пригрелся, — сказал Тенго, после чего поблагодарил поставившую на стол бутылку и две дополнительные стопки официантку: — Спасибо, милая.
— А ко мне они зачем пришли?
— Точно не успели выяснить, Белоярского вы в зоне отчуждения убили, — ответил Тенго, разливая водку. — Думаем, что тебя во всех их бедах обвинили, решили просто посчитаться.
— Ну, как версия годится, — кивнул я, взяв мгновенно заледеневшую рюмку в пальцы.
— Володь, ты мне тоже не веришь, что ли? — немного возмутился Тенго.
— Тебе верю, не вопрос. Но люди не только врут, они еще и заблуждаются время от времени. Ладно, давай за доверие, — поднял я свой стопарик и чокнулся им с остальными.
«Клюковка» местная была что надо, живой ягоды для нее не пожалели, как раз такую и люблю.
— С моими самолетами что? — неожиданно спросила Настя.
— С самолетами все в порядке, мы даже дополнительную охрану пока аэродрому выделили, — сказал Милославский, отставляя рюмку. — Возвращайтесь и работайте, у города к вам никаких претензий нет. В Горбезопасности внутреннее расследование вовсю идет, арестовали Маленкова, который в ночь нападения оперативным дежурным был, сочли, что он помогал Занину и остальным. Вам даже не грозит там ничего теперь, банда практически полностью выбита или арестована, если кто и уцелел, им уже не до вас.
— Можно ко мне в Захолмье податься, там уже порядок, — добавил Тенго и я отметил выражение «ко мне в Захолмье». Видать, как я и предполагал, все и вышло, он с дядиными полномочиями туда перебрался.
— Ты теперь там?
— Да, вроде коменданта что-то, — в голосе приятеля сквозило откровенное довольство жизнью.
— Поздравляю, — усмехнулся я. — Так и думал, что этим закончится.
— Володь, возвращайся, — заговорил Иван. — Никто тебя не обманывает, башкой ручаюсь.
Я посмотрел на него. Иван действительно обманывать просто не умеет, не тот характер. И обмануть его не так уж и легко, так что, видимо, вернуться и вправду можно. И это было бы здорово, все сильно бы упростилось. Но все равно не понимаю главного — почему я так важен? Зачем я так нужен Милославскому? Такое впечатление, что вокруг меня весь мир вращается, хотя сам я ни единой предпосылки к этому не вижу. На месте нашего профессора я бы просто послал меня куда подальше со всеми причудами, и дал бы мою работу кому-нибудь другому, послушному и не стреляющему гэбэшников по ночам в подъездах. И именно это мне никак покоя не дает. Если я чего-то не понимаю, мне трудно на это соглашаться.
Милославский перехватил мой взгляд, кивнул каким-то своим мыслям, потом сказал, обращаясь в основном к Насте:
— Никто не будет возражать, если я Владимира Васильевича на минуту в сторонку отведу? Надо сказать ему нечто, что пока является закрытой информацией, касающейся только его.
Никто не возражал. Ну и я не стал. Мы перебрались с Милославским за пустой столик в дальнем углу, что забавно, прихватив с собой туда еще по полной рюмке, которые нам сноровисто наполнил Тенго.
