— Люблю это время, — сказал он и, повернувшись, сел на подоконник. Некогда красивое мальчишеское лицо обезображивал длинный шрам, закрывший навеки левый глаз. — Вдохнёшь этого воздуха — и не надо пить вино, — он поднял в левой руке золотой кубок с чеканкой, наполненный молодым виноградным вином, подарком кэйвинга Увальда сына Йохаллы, властелина Эргая.
— Не пей, — откликнулся человек, сидевший у тяжёлого малахитового стола в мягком кресле. В отличие от Синкэ, одетого в синюю с золотом тунику, короткие штаны и сандалии, его собеседник был затянут в тугую кожу и обут в высокие мягкие сапоги, а на поясе висела не только сакса, но и длинный меч.
Кэйвинг Вадомайр Славянин, властелин Йэни Асма, приехал в гости к своему другу. Они не виделись не слишком долго — но за это время в жизни произошли немалые перемены.
— А ты всё так же не пьёшь вино, — весело заметил Синкэ. — Такой же, клянусь топором Дьяуса! — Вадомайр усмехнулся углом рта, и Синкэ поспешил сменить тему разговора. — Ну, рассказывай, как ты переманивал людей у всех соседей подряд? Говорят, что Ротбирт Стрелок у тебя сидит во главе стола, а в подвалах ты держишь кучу гномов и они варят тебе золото из свинца? И что твой щитоносец — вообще данвэ?
— Говорят разное… — неопределённо протянул Вадомайр. — Так рассказать, как я жил и что делал?..
…В конце зимы, после разгрома флота данвэ у Эргая, властитель хангаров поутих, перестал грозиться выжечь и вырезать всех "рыжеволосых демонов" — и анласы упоённо занялись сразу двумя междуусобицами: на севере Бёрн неуклонно расширяд свои границы, а на юге соседи дружно отколотили Остан Эрдэ, напавший на Галад и Эндойн. Метельной ледяной горной ночью, когда горные великаны трясли скалы на побережье, швыряя с них лавины вниз, три сотни храбрецов из Эндойна, Эргая и Галада, объединившись под рукой Вадомайра Славянина с его небольшой дружиной, ушедшей с ним после Эргайского Сражения, прошли с лошадьми по горным тропам — ледянми карнизами — и нлётом взяли три хангарских крепости, защищавших проходы в хребтах, а потом обрушились в плодородные долины и на город-порт Балны Хун. Вадомайр собственноручно срубил голову сююджи Балны Хуна и в кожаном мешке с мочой и калом отослал правителю Ханна Гаар. Дружина подняла парня на скрещённых мечах и крикнула кэйвингом нового княжества — Йэни Асма, "Молодых Гор". Дважды за два месяца хангары многими тысячами подходили к горным крепостям — и откатывались, оставляя трупьё, под градом насмешек, улюлюканья и свиста со стен — анласы только что не мочились им на головы и всячески поносили Чинги-Мэнгу, крича, что их вождь давно убил хангарского бога. Хангары из окрестных урханов тайком убегали к анласам — целыми айалами; под властью страшных рыжих северян жилось куда легче, чем под властью своих сюууджи и датханов. Приходили и анласы — из разных мест, крестьяне и ратэсты, искавшие кто чего, но готовые служить молодому вождю… Однако, сказать правду, Вадомайр никого не переманивал под стяг с Зимородком специально.
Своего хлеба явно не хватало, но были золото, медь, железо, свинец, соль. Был порт — крупнейший на юго-западе континента. И Вадомайр заводил боевые скиды, и торговые корабли. А кроме того — нередко из ворот то одной то другой крепости выплёскивалась стальная гремащая змея — конная сотня уходила в поход аж до самых стен Ырганды, и пригоняла скот, и лэти, и привозила золото, серебро и медь, и красивые камни, и знаменитый ыргандский жемчуг… и — да — своих павших, так что?
Хангары терпели. А данвэ и вовсе не появлялись…
… - И сколько же у тебя сейчас скид? — немного завистливо спросил Синкэ.
— Уезжал — заложили "Фиорсу", десятый, — не стал скрывать Вадомайр. — Дерева хорошего не хватает, выдержанного. А кормчие мои и стормены хороши — не хуже, чем у Рэнэхида в Эндойне!
— Не скажи это ему, — посоветовал Синкэ.
— Не скажу, — пообещал Вадомайр. И погрустнел. Кэйвинга Рэнэхида он видел месяц назад в море. И совсем неласково смотрел бывший вождь на бывшего стормена, хоть и улыбался широко. С палубы — на палубу. Один скид — под золотом с голубым единорогом. А другой — под золотым зимородком на густо-синем… Если и не враги — то и не друзья. Соперники…
Вадомайр встряхнулся, как промокший пёс, чтобы прогнать грустные мысли. Но Синкэ, кажется, понял, что к чему. Он был умён и опытен, юный правитель Галада. И умел подмечать скрытые движения людской души.
— Не следует горевать, что судьба разводит вождей, — сказал он непривычно мягко. — Это не лишает нас чести. Мы ближе к богам, чем обычные люди… и не важно, что и как вознесло нас на высоты — мы менее свободны в привязанностях и выборе, чем последний лэти…
— Это так, — наклонил голову Вадомайр.
— Ты и без того счастлив, Славянин. У тебя жена и ты находишь друзей везде, где живёшь. А многие всю жизнь ищут хоть одного.
— Я тоже ищу, — пробормотал Вадомайр. — И не нахожу…
— А! — Синкэ прищёлкнул пальцами, вскочил, быстро подошёл к стене между двух окон и откинул плотную ткань с какого-то предмета, висящего на стене. — Твоё?!
Вадомайр заулыбался. На стене висела картина. Липовая простая доска превратилась в окно в море. Под надвигающейся тучей, среди вздыбленных ветром белоголовых волн летел на вёслах скид. Казалось, можно услышать рёв гребцов.
— Моя. Как попала к тебе? Я её подарил одной девч… О?!
— Наоно моя жена, — усмехнулся Синкэ. — Эта картина — половина её приданого. Лучшая, хотя в другой половине немало золота и оружия.
— Поздравляю, — сказал Вадомайр искренне. И показал руками, как держат ребёнка. Синкэ нарисовал рукой живот и спросил:
— А у тебя?
— Нет пока, — коротко сказал Вадомайр. И вспомнил тот удар копьём, едва не убивший Эрну на бродах… Будут ли они — дети? Не могли сказать даже атрапаны…
— А правда, что твой старший атрапан — тоже славянин? — спросил, будто подслушав мысли, Синкэ. — Из-за гор?
— Правда, — кивнул Вадомайр. — Необычный человек… Пришёл и попросился жить. Он и не атрапан, это про него так — говорят разное. Он и меня-то старше не намного…
Они ещё поговорили о разных вещах. Вадомайр со смехом рассказал, как его люди охотились на шумного злого духа, поселившегося в пещере на склоне холма над одним вардом, а вместо духа убили здоровенного медведя, который колупал себе стену — там дикие пчёлы устроили гнёзда. Синкэ порадовал друга вестью о том, что Остан Эрдэ наконец-то успокоили… Вадомайр гостил у Синкэ третий день и сейчас пошёл поговорить перед обратной дорогой — в дальнем дворе уже брякал металл, фыркали кони и переговаривались ратэсты, готовые в путь.
