— Ну, и в чем наш профит-то? — озвучил общее недоумение мэр Ганшпуг. — Где твоя техника?
— А вот она, — повел рукой Ланцугва. — Они почти все на ходу.
— Ты вот на этих ползающих гробах собрался воевать против зверобатальона?! — обалдел Петер.
Доктор Ланцугва у нас умный, зараза, но иногда такое брякнет, что уши вянут. Если бы эти древние ползающие гробы могли противостоять современным зверокомбатантам, могущественная Империя воевала бы на них до сих пор. Но время танков безвозвратно ушло несколько сот лет назад — с тех пор, как генная инженерия двинулась вперед семимильными шагами и подарила человечеству новые страшные боевые единицы. Никакой танк не может теперь соперничать в скорости, маневренности, проходимости и разрушительной мощи с гигантами-инсектоидами, никакая металлическая броня не способна эффективно противостоять титановой твердости когтям и зубам чудовищных рептилоидов. В общем, если доктор решил неуклюже пошутить, чтобы немного снять общее напряжение, то у него, будем считать, получилось; а дальше-то что?
Но Ланцугва упорствовал:
— Не на ползающих гробах, а на тяжелой военной технике, которая многие века верой и правдой служила нашим мужественным предкам. Эффект неожиданности, братья и сестры вольные колонисты! У нас может получиться.
Кажется, шутка затянулась. Однако мэр, похоже, так не считал, потому что вместо того, чтобы молча вернуть народ в спортзал, решил разгромить идею доктора логически:
— Послушай-ка, чтобы эти штуки ползали, необходимо топливо. Специфическое топливо — бензин, кажется, это называлось? Подножной органикой, как биоморфы, они питаться не будут.
— Дизельное топливо, — уточнил Ланцугва. — Химическая формула на поселковом нейросервере есть. За неделю синтезируем в конвертере столько, что соседям продавать сможем. Вот только никто не купит, потому что кому оно теперь нужно, это дизельное топливо, в век космократоров и механоидов? Но для наших нужд хватит.
— И нужен этот… как его… порох? Чтобы они плевались железяками, стало быть?
— Бризантное взрывчатое вещество? Та же история. Придется, конечно, поднапрячься, но сделаем достаточно. В лесу и на болотах все ингредиенты имеются, переработаем до вменяемого состояния за пару дней. Головастые химики у нас есть. А пустых болванок для снарядов в музее достаточно складировано.
— Ну не воюют же сейчас на танках! — взвыл мэр Ганшпуг. — Неэффективно же!
— Знаешь, — задумчиво сказал доктор, — в истории вооружений порой случаются довольно странные казусы. Вот, скажем, в древности имела большое распространение винтовка Мосина и ее аналоги — ну, такой небольшой зубомет, метавший пули, маленькие железные зубы. Винтовка эта стреляла одиночными патронами, требовала времени на перезарядку после каждого выстрела, была тяжела и вообще неудобна в обращении. Поэтому люди потом придумали автомат Калашникова. Чудесное для своего времени оружие: стреляло очередями, имело прекрасную убойную силу, сопоставимую с первыми моделями имперского зубомета. Полтора века было в ходу. Но, разумеется, совершенству нет предела, поэтому автомат постоянно дорабатывали и улучшали. Придумали складывающийся приклад, подствольный гранатомет, новый штык-нож, всякие другие полезные штуки. Выяснив, что менее массивный боеприпас гораздо эффективнее в ближнем бою, в полтора раза уменьшили калибр. А потом любители военной старины провели сравнительный анализ и ахнули. Самый современный автомат уступал старой винтовке по многим параметрам. Убойная сила из-за величины патрона и порохового заряда у нее оказалась выше, неприхотливость к внешним факторам из-за простоты и грубости конструкции — больше, уход за ней выходил проще. А еще у нее был большой трехгранный штык, который входил в тело, как в масло — в отличие от нового автоматного штык-ножа, который с подсоединенными ножнами прекрасно перекусывал колючую проволоку, перепиливал стальной прут и резал колбасу, вот только из-за множества дополнительных функций посредственно выполнял свою основную. Как швейцарский армейский нож, в котором были и ножнички, и кусачки, и штопор, и даже пилочка для ногтей — вот только пырнуть таким чудо-ножиком противника было весьма проблематично. И вообще винтовка с примкнутым штыком оказалась в полтора раза длиннее, тяжелее и смертоноснее автомата со штык-ножом, поэтому в рукопашной схватке равных противников победа осталась бы на стороне владельца винтовки. Понимаете? Модернизаторы Калашникова конкурировали уже не с винтовкой, а с другими автоматными системами, стремясь сделать свое оружие лучше, надежнее, компактнее, смертоноснее, чем они. Про винтовку и ее преимущества просто уже никто не думал, потому что ее больше не было на вооружении и эти преимущества можно было больше не учитывать. Поэтому в итоге стало таким сюрпризом, что по каким-то параметрам винтовка превосходит автомат. — Доктор поднял палец. — Калашников по-прежнему оставался более грозным массовым оружием, но в некоторых специфических условиях — например, в рукопашной один на один, — старая винтовка выглядела предпочтительней.
— Я понимаю, куда ты клонишь, — задумчиво проговорил мэр, — но, честно говоря, не представляю себе условий, в которых танк превзошел бы боевого биоморфа. Просто не представляю.
— Тогда я тебе помогу, — снизошел Ланцугва. — Скажем, известно ли тебе, что современная тетроидная кислота разработана таким образом, чтобы поражать только органические объекты?
— Ну да. Уничтожает живую силу противника, не повреждая инфраструктуру. Очень удобно.
— Правильно! — доктор злорадно ухмыльнулся и постучал кулаком по броне ближайшего танка. — А вот наши комбатанты — неорганические. Улавливаешь?
— Улавливаю, кажется. — Мэр поднял взгляд, и мы вдруг заметили в его глазах нешуточный азарт.
— Вот! — Доктор снова воздел палец. — А как тебе такой момент, что танками и снарядной артиллерией когда-то перестали пользоваться в первую очередь потому, что биоморфные комбатанты специально конструировались генными инженерами с повышенной устойчивостью к взрывной волне? Сверхпрочный псевдохитиновый панцирь первой боевой мокрицы, припавшей в момент взрыва к почве, был способен выдержать прямое попадание из гаубицы. А если и не выдерживал, то эти живучие твари способны были продолжать эффективно атаковать врага, даже получив тяжелые механические повреждения. Для того чтобы с гарантией разрушить гигантского инсектоида, потребовались более действенные средства, чем раньше — плазма и тетроидная кислота. Ну, или просто неимоверно мощная бомба, способная разнести боевую тварь на куски — но использование которой против отдельного комбатанта, если нового можно оперативно вырастить на подножном корме за несколько дней, становилось совершенно невыгодным.
