Ускоренный просмотр инцидента выяснил к тому причину. Благодаря правильно избранной тактике, Зяблик умудрился зайти со спины и, уцепившись всеми четырьмя в кисти и щиколотки, в полной мере использовал свое преимущество в весе и силе. Чем блокировал самые опасные для него органы противника. Оставалось только уворачиваться от ударов затылком и терпеливо переносить попытки приложить спиной об что-то твердое. Последнее удавалось не вполне — нос и особенно губы представляли печальное зрелище, а ребрам наверняка понадобится как минимум осмотр врача, но сейчас он вполне был годен к несению службы.
Сделав этот вывод, капитан решил, что его срочного вмешательства не требуется и повернулся к возмутительнице спокойствия. И чуть не порадовал присутствующих частичной потерей контроля над мимикой — очень уж оригинальный способ нейтрализации применил к бунтарке профессор. Поневоле вспоминалось классическое выражение — «попытки к сопротивлению были подавлены». Видимо имевший богатый опыт общения с молодежью Проф прихватил Азру «зубами за шкирку», прижав «детский» нервный узел.
Так она теперь и висела — кулечком, скрестив верхние и нижние лапки, да высунув язычок будто от удовольствия, только слезы скапливающиеся в уголках неспешно стекали до скул. Все же силен старик — килограмм пятьдесят пять, в «кулечке»-то, а держит будто молочного сосунка. Заметив, что в глубине взгляда погас вызов, Кэп кивнул профессору, чтобы тот ее отпустил и отчеканил:
— Решение начальника смены подтверждаю. От себя за открытое неповиновение — двое суток домашнего ареста. Марш к месту отбытия наказания! — и, отметив повисшие от огорчения ушки и сгорбленную фигуру, отвернулся к схеме.
Впрочем, и там уже не происходило ничего особенно интересного — запас планетарных бомб подошел к концу, один из вертикальников нырнул в атмосферу, два других рассредоточились по орбите. Суета творилась только возле третьего транспорта — там сошедшие с направляющих ботов ныряли в атмосферу длинные гирлянды сплюснутых шаров, чтобы, вынырнув через миг, вернутся за следующей порцией. Выброска десанта шла полным ходом.
Капитан задумчиво подергал ухом, поизучал схему, но все же решился отвлечь подчиненного:
— А теперь все же объясни — почему ты на нее напустился?
Вместо ответа Зяблик махнул лапой и на мнемосхеме появился длинный листинг анализа. Кэп внимательно его просмотрел… потом просмотрел еще внимательней… потом плюнул на необходимость имиджа всеведения и затребовал от ИИ расшифровку. По мере прочтения которой уши все больше начали прижиматься к голове, пока наконец не прорвало:
— Это что получается, они стреляли мимо?!
— Да, в большей части средняя девиация составляет от ста пятидесяти до трехсот метров. По одиночным целям вероятность промаха с незначительными разрушениями составляет существенную долю.
— Как такое возможно?
— Очевидно, в изначальную модель планеты были внесены намеренные искажения. Скорее всего, необходимые поправки военные должны были получать от местных источников. Но это стало невозможно, а времени на пристрелку они не тратили, чтобы не потерять внезапности. Вот и влупили в белый свет…
— Пока Азра не начала их сбивать…
— Да. Она неверно оценила боеприпас, посчитала его обычной болванкой. Бомбы действительно не слишком интеллектуальные, шли в указанную точку по прямой. и есть ли в ней цель их особо не интересовало. Но как только Азра заставляла их отклонится от точки прицеливания гравитационным импульсом…
— Они переключались на самонаведение и самостоятельный поиск цели… Оценка потерь готова?
Некоторое время все рассматривали появившуюся четырехзначную цифру. Первым нарушил тишину Зяблик:
— Я ей этого не скажу, — севшим голосом выдавил он, — просто не смогу. Пусть уж лучше продолжает считать меня сволочью…
— Она сильная. — Задумчиво сказал профессор. Остальные предпочли отмолчаться, но не тут-то было.
— Кто сильная? И почему не скажите? — поинтересовался знакомый голос, заставив капитана обернуться с недостойной поспешностью.
— Я скажу — пять суток ареста! — рявкнул он, проклиная себя за невнимательность.
Высунувшаяся до половины из уже не прикрытого решёткой вентиляционного канала Азра тут же спрыгнула вовнутрь и оглядела отводящих глаза присутствующих.
— Есть семь суток ареста! Разрешите вопрос?
И тут она замерла, сфокусировав взгляд на мнемосхеме.
— Я… Я ведь хотела как лучше… — готовый идти до конца бунтарь превратился в трясущую от ужаса девчонку.
«А получилось как всегда…». Первым среагировал профессор — подскочил и, обняв за плечи, попытался увести, нашептывая на ухо что-то успокаивающе-бессмысленное. Обежав всех беспомощным взглядом на дне которого плескалась детская обида — «как же так, почему это именно со мной?», Азра позволила себя увести, еле переставляя ноги. За открывшимся люком оказалась одна из аспиранток профессора вся из себя в растрепанных чувствах — видимо она там уже давно царапалась в запертый люк. Её-то старик мигом и взял в оборот:
— Золотце, ты очень вовремя. Вот, возьми под крылышко девочку, прихвати у меня в тубусе для карт заветную бутылочку, ну, ты знаешь, о чем я… и как следует посидите. Расскажешь ей пару случаев из собственной практики… — Проигнорировав сердитый и какой-то затравленный взгляд: — так надо, золотце…
— Капитан, прошу взглянуть… — впервые открыл рот второй вахтенный, после чего вывел на экран изображение из арсенала.
Собственно, ничего необычного там не происходило. Просто оставшиеся на борту десантники, а они тут обитали практически постоянно — рейдер для длительного пребывания подходил еще меньше стационера, матерясь, пытались привести себя в хоть какое-то боеготовое состояние — всё их оружие и скафандры болтались теперь в нескольких тысячах километров вместе с их кораблем. Индикаторы оружия и амуниции приданной группы говорили о том, что они полностью экипированы и находятся в трюме возле шлюзов ботов. Туда же, в трюм, направлялись и почти все наличные на борту гражданские.
Кэп и профессор невольно переглянулись и отправились гасить порыв масс, пока он не вылился в очередную за… засаду. «Извини, девочка» — подумал Кэп, — «но твоя ошибка, надеюсь, поможет избежать большего…»
* * *
В трюме, где сейчас собралась большая часть экипажа, не занятого на вахтах совсем, витало напряжения. Полностью экипированная команда стационера заняла места вдоль стен, «гости» наоборот перемешались с гражданскими. На вошедшем начальстве мигом скрестились сотни взглядов. «Мы ничего не в силах изменить, но и жизнь — не самая большая из возможных потерь». Кэп вышел на середину и замер — он совершенно не представлял, что еще можно сказать, все, кто был здесь, уже все для себя решили. Выручил профессор:
