– Че, штуку баксов забросил, такой шутник? Да я тебе «калаш» в глотку вставлю за одну тока мысль! – огрызнулся Орех. Он вытащил из-за пазухи помятую металлическую фляжку, чтобы активизировать думалку. Скрутил крышечку – по лесу распространился запах дешевого самогона. Орех приложился к фляге, затем крепко закрутил ее, прикрываясь локтем. Калуга с жадностью посмотрел на флягу, но ничего не сказал, только отвернулся со вздохом.
– Как доставать будем? – спросил он.
– Ты молодой, ты и думай, я свое уже отмыслил, – велел Орех.
– Все я да я… мы же напарники… – безнадежно отозвался Калуга.
– Я тебя сюда привел, теперь ты поучаствуй в операции, если хочешь свою долю получить. Лезь давай!
– А ржавые волосы как же?
– Ничего не знаю! Я свое дело сделал, могу и отдохнуть. Где мои ароматические палочки? – он вынул из нагрудного кармана помятую пачку «беломора».
Когда Люмех выбрался на поляну, он увидел заросший бурым колючим плющом фонарный столб, возле которого топтались двое.
– Эй, мужики! Дело есть! – Люмех миролюбиво замахал руками.
Орех с Калугой схватились за автоматы.
– Свой я, свой! – Люмех подошел, демонстрируя открытые ладони. «Калаш» он задвинул за спину, чтобы не нервировать аборигенов. – Чем занимаетесь, мужики?
Орех с Калугой переглянулись, первый пожал плечами.
– Да вон достать хотим, – он ткнул пальцем. Люмех задрал голову. На самом верху столба, окутанного бурым плющом, висела округлая штука, похожая на подсохший кусок сырого мяса, к которому прилипли сухие листья и травинки.
Люмех поплевал на ладони:
– Значит, так, мужики. Я вам достаю эту штуку, а вы мне доходчиво объясняете, что тут творится, идет?
Орех с Калугой опять переглянулись.
– А как же… – начал мямлить молодой, но Орех пнул его в голень.
– По рукам, – быстро сказал он.
Когда спецназовец начал карабкаться по столбу, обвив его ногами и цепляясь за побеги, оба раскрыли рты. Люмех с некоторым трудом отодрал штуковину, от которой по руке разлилось тепло, и, немного спустившись, спрыгнул.
– Держите и колитесь, – потребовал он, протягивая «мясо», на удивление невесомое. С виду не меньше полкила, должно быть, а реально и ста граммов нету. – Я смотрю, ребята, вы бывалые сталке…
– Тс, тихо! Не произноси этого слова всуе! А то набегут эти… ну, ты знаешь. – Орех вытащил из кармана брезентовую рукавицу и принял загадочную вещь. Калуга, так и не закрыв рот, раскрыл металлический контейнер, висящий у него на боку.
– Не знаю.
– Особо одаренные, – пояснил бывалый, удостоверившись, что «мясо» надежно заперто у напарника. – Ну, альтернативно устроенные. Знаешь, когти, зубы… железная шкура… противогаз, опять же. Никакие ароматические палочки не помогут.
– Кончайте уже экивоками говорить! Что тут происходит, едрена феня?
– Ты думаешь, мы знаем? – окрысился Калуга. – Сказали – писать, мы и…
– Шшш! – замахал на него Орех. – Ты чего коммерческие тайны выдаешь? А ты, парень, не слушай туда, ты сюда слушай. – Он нервно огляделся. – Слышь, на тебя ржавые волосы не действуют, что ли?
– Предпочитаю рыжих, – на автомате ответил Люмех, пытаясь стряхнуть вцепившиеся в штаны бурые листья.
– Да я не о том. У тебя способности необычные есть?
– Эй, как тебя там, не увиливай от ответа, а то пристрелю, – ответил Люмех, передвигая автомат на грудь. – Я реально задолбался подрабатывать тут у вас Алисой в стране Чудес. Меня наняли вас спасти – я спасаю, а вы не сопротивляйтесь!
– Слышь, мужик, ты нарываешься, – Калуга неумело потянул из-за спины заляпанный грязью «калаш».
Орех вздохнул и положил ладонь на перетянутый изолентой ствол напарника.
– Мы тут на самом деле и сами подзадолбались. Сидели дома, пили коньяк, обсуждали хорошую литературу… вдруг – трах, бах, деревья, на шее у каждого по автомату, руки в ноги – и за хабаром. Что, куда, чего – никому не понятно.
– То есть вы сами ничего не понимаете?
– Да как сказать… идеи-то есть. Но одних идей мало, сам понимаешь.
– Объясняй, – потребовал Люмех. – А не то я твои ароматические палочки сам тебе куда надо засуну.
Орех направился к заросшей кустами скамейке рядом со столбом. Сел, сломав несколько веток, закурил «беломор», кивнул Люмеху, приглашая присоединяться.
– Ну слушай, что думает по этому поводу умный человек, – начал он. – Дело наверняка в ноосфере. Вся затея была на этом основана, значит, псевдособака тут и зарыта. Про ноосферу знаешь?
– Не, ну столько фантастики я не читал…
– Э, а туда же – спасать! Короче, это все мысли и идеи человечества, собранные в некое облако, скажем так, вокруг планеты. Невидимое, но действующее. Все изобретения или задумки картины или, там, книги, уже написанной или еще нет, – все там есть.
– Вроде большой библиотеки? – подозрительно спросил Люмех.
– Пусть будет библиотека, – вздохнул Орех. Калуга мялся рядом, ковыряясь в носу. – И вот в одном шкафу этой невидимой библиотеки собралось слишком много книг одной тематики. Вот этой, – немолодой обвел рукой окружающий лес. Глухо ухнула сова в дебрях. Из полускрытого деревьями окна блочной пятиэтажки выглянула харя в противогазе и тут же скрылась. – И от этого изобилия мыслей и идей в одном месте образовалось пятно напряжения, от которого волны пошли по всей ноосфере, изменяя ее. Успеваешь?
– Я тебя!.. – Люмех вяло передернул затвор, обалдевший от объяснений.
Орех снова вздохнул:
– Сила есть, ума не надо… Ладно, продолжаю аналогию. Пол в библиотеке сильно прогнулся под шкафом с книгами, и остальные шкафы стали скатываться в эту дыру. Теперь понятнее? И книги там меняют название, в них точки появляются. Сечешь?
– А делать-то с этим что?
– Ну, парень, я думаю, тут обычные люди не помогут, надо искать кого-то из аутентичных существ.
– Кого?
– Болотного Географа в пальто!
* * *
Был вечер, почти стемнело. Деревья поредели, трава уступила мху. Люмех с Орехом и Калугой брели по колено в мутной черной жиже, воняющей тиной и тухлыми яйцами. Кругом ни звука, кроме хлюпанья жижи да назойливого писка комаров.
– Болотный? – нарушил молчание Люмех. – Он должен быть где-то рядом.
Калуга всхлипнул и вытер нос. Орех вздохнул:
– Не все так просто, парень. Вещи здесь не всегда то, чем они кажутся. Географ только называется Болотным, а живет он возле ЧАЭС. Такая, знаешь, огромная полосатая труба, видная отовсюду…
– А это что? – перебил Люмех.
Впереди, окруженная полусгнившим частоколом, стояла покосившаяся избушка, похожая на часовню. Окна приветливо светились, хотя одно и было заколочено крест-накрест толстыми балками. Приглядевшись, Люмех понял, что это крест, когда-то украшавший башенку часовни, от которой сейчас над крышей торчало только гнездо из разрозненных досок.
