С тем кланом, что находится в Тогсине, Дариусу пришлось однажды столкнуться. Это случилось через некоторое время после случая, когда он снес Муниру голову на глазах у многих людей.
Тогда в корчме к нему подсел человек, сообщив, что у него есть очень интересное предложение. Дариус даже обрадовался, поскольку с работой для его котерии было не очень и торчали они в Тогсине уже вторую неделю. Как выяснилось из дальнейшего разговора, предложение касалось только его одного. Поняв, что именно от него хочет таинственный незнакомец, Дариус решительно отказался. Человек попытался что-то ему объяснить, но тут за стол присел Ториан, заняв собой чуть ли не половину лавки. Он взглянул на выражение лица Дорвана, на его собеседника и недобро усмехнулся. Незнакомец, что-то бормоча под нос, тут же благоразумно удалился.
Все эти воспоминания пронеслись в голове Дариуса, когда он лихорадочно соображал, что же делать дальше. Попытаться спасти короля?
Никакой симпатии к королю Фагоса, да и к своему, кстати, тоже, Дариус никогда не испытывал. С чего бы? Наоборот, всякий раз, слушая глашатая, зачитывающего очередной королевский указ, он ощущал к правителю едва ли не ненависть. А что тут еще можно чувствовать, когда узнаешь о новых налогах или поборах, чем бы они ни оправдывались? А как всякий раз ругалась матушка Грейсиль, именуя короля одними лишь недобрыми словами! И что, правитель Фагоса Фрамон не такой же? Так и Варис бы с ними, с королями, всеми вместе взятыми или с каждым по отдельности. Но как же не вовремя появились в замке эти люди!
Все, теперь к Галугу, потому что в любой момент может прозвучать тревога. А она обязательно прозвучит: либо увидят убийц, либо обнаружат мертвого короля, и тогда всех поднимут на ноги, обыщут каждый уголок и наткнутся на него самого.
Дариус скрипнул бы зубами, если бы не опасался, что его услышат. Все пошло прахом! Даже если король останется жив, охрана замка будет намного бдительнее, по крайней мере, в ближайшие несколько дней. Но переживет ли их Ториан?
Так что же делать? Дариус прижался спиной к поставленным одна на другую бочкам, слушая стук собственного сердца, чьи удары, казалось, разносились на много шагов вокруг. Эти люди пройдут мимо, нет у них другого пути к донжону — ближе к крепостной стене все заставлено так, что можно пробраться только по верху самой стены. Будь дорога там свободна, Дариус ею бы и прокрался, не наткнувшись на задержавшую его парочку влюбленных.
Первый из тех двух возник настолько неожиданно, что Дариус вздрогнул, несмотря на то что его появления он ждал. Человек, оказавшийся на расстоянии едва ли не протянутой руки, на мгновение застыл.
Что его обнаружат, Дариус не опасался: в темноте, где он прятался, кошка никого не разглядит. И даже не унюхают: от бочек резко несло соленой рыбой, едва ли не тухлятиной.
«Возможно, та девица и отказала своему кавалеру в ласках из-за вони, а не из-за моей мысленной мольбы», — не к месту подумал Дариус.
Выждав несколько мгновений, человек абсолютно бесшумно направился дальше. За ним в просвете между бочками показалась новая тень, и она уже не задержалась: вероятно, второй полностью доверял своему напарнику.
Когда Дариус выглянул из-за укрытия им вслед, смутные тени мелькали уже где-то там, вдалеке, возле самого донжона.
«Все, пора, теперь уже точно не услышат. Интересно только, как они собираются попасть в сам донжон? Или сейчас перед ними такая задача не стоит? Прежде чем лезть в окно, шумну чем-нибудь, пусть стража обеспокоится», — решил он.
Дариус успел сделать несколько шагов, завернул за угол, когда нос с носом столкнулся с еще одним человеком, как две капли воды похожим на тех, что не так давно проскользнули мимо него. Оба они на краткий миг застыли от неожиданности, затем одновременно нанесли друг другу удары.
Дариус ударил зажатой в кулаке рукоятью кинжала в висок, чтобы этот непонятно откуда взявшийся убийца не успел даже вскрикнуть, почувствовал ответное прикосновение вражеского клинка к шее, к счастью, защищенной сложенной в кольцо и прикрытой одеждой веревкой.
Когда перед ним возник непонятно откуда второй враг, Дорван только и успел осознать, что отреагировать на его выпад он уже не сможет.
Где-то в темноте щелкнула тетива, и его противника повело в сторону, едва не развернув на месте. Из левого плеча у него торчала стрела, а сам он не смог удержаться, вскрикнув от внезапно пришедшей к нему боли.
«Спасибо, Галуг!» — выдохнул Дариус, по рукоять вгоняя лезвие кинжала под левую лопатку в удобно подставленную спину убийцы.
Именно Галуг, потому что этот характерный звук тетивы спутать невозможно: его издал лук, прежде принадлежавший Бисту, и сейчас он мог находиться только в руках Галуга.
Дариус метнулся к поставленным одна на другую бочкам и от души приложился ногой к нижней из них. Он едва успел отскочить, когда бочки начали заваливаться прямо на него.
Грохот от падающих на брусчатку пустых бочек получился славный, от такого шума мертвый из могилы поднимется. И если уж это не насторожит стражу!..
И верно. Раздались встревоженные крики стражи, и заметались огни факелов.
Новый человек появился внезапно и сразу же нанес удар. Такой удар стоит жизни любому не одетому в броню воину, потому что идет он поперек груди. Именно так разваливают тело напополам. Страшной силы удар, его готовят заранее, отведя руку с мечом далеко за спину. И нанес его появившийся из темноты стражник.
Дариус ушел от него, резко присев так, как давным-давно учил его Сторн, заставляя раз за разом выполнять одно и то же упражнение: отрывая ступни от земли, толчком направлять колени вверх, одновременно приседая.
Лезвие меча прошло над ним близко, задев верх капюшона. Стражника занесло в сторону: он никак не думал, что от такого удара можно уклониться, и потому вложил в него весь свой вес. Выпрямляясь, Дариус изо всей силы толкнул стражника в плечо, сбив его с ног.
Меч выпал, со звоном прокатившись по брусчатке, а сам Дариус, перепрыгивая через раскатившиеся бочки, метнулся в сторону, противоположную той, куда направлялся. Одним движением содрав с себя балахон и на мгновение запутавшись в веревке, он отбросил все это далеко в сторону, оставшись в рубашке из тонкого неокрашенного полотна. Такую рубашку очень удобно рвать на полосы, чтобы при нужде перевязать раны.
Теперь можно было себя обнаруживать. Только не следовало быть слишком спокойным: такое поведение на фоне остальных сразу бросится в глаза.
От северной стены донжона доносились азартные крики, а от факелов стало светло почти как днем. Но его путь в другую сторону — через окно в комнату к Галугу. И первое, что он сделает, так это от души его поблагодарит.
