Морфий открывает дверь и к смерти, и к жизни.
Хеймитч желтый и без тени улыбки.
Цинна шьет новое свадебное платье.
Дейли, болтает о доброте людей.
Мой отец поет все четыре куплета "Виселицы" и напоминает мне что моя мать - спящая между сменами в кресле - не знает об этом.
В один день я очнулась понимая и зная, что мне не позволят жить в мире грез.
Я должна есть сама.
двигать своими мышцами
сама ходить в ванную
Краткое появление президента Коин, успокоило меня.
"Не беспокойся," сказала она.
"я спасла его для тебя"
Врачи недоумевают почему я до сих пор не могу говорить.
Как показывают исследования, природа поврежнения моих голосовых связок пока необьяснима.
наконец,доктор
аурелиус,главный врач,приходит к выводу,что я стала больше эмоциональной,чем физической безгласой
что мое безмолвие является последствием моей эмоциональной травмы
Хотя он и имеет 100 других решений, но говорит им оставить меня впокое.
Я не спрашиваю ни о ком и ни о чем, но люди постоянно несут мне поток информации.
О войне: Капитолий повержен был в день когда падали парашюты. Президент Коин руководит сейчас Панемом и войска были направлены для подавления оставшихся малых очагов сопротивления.
О президенте Сноу: Он находится в тюрьме, в ожидании решения суда и последующего исполнения приговора.
О моей команды ассистентов: Крессида и Поллукс были отправлены в районы, чтобы оценить потери войны.
Гейл, который схватил две пули при попытке к бегству, сейчас находится во Втором Дистрикте по заданию захвата миротворцев.
Пит до сих пор в ожоговом отделении.
Он все-таки добрался до центральной площади.
В моей семье: Моя мать хоронит свое горе в работе.
У меня нет работы, горе хоронит меня.
Все, что придает мне силы жить, - это обещание Коин.
Что я смогу убить Сноу.
И все будет кончено.
Со временем меня выписывают из госпиталя и предоставляют комнату в резиденции президента, где я живу вместе с мамой.
Но она туда почти не заходит, ест и спит на работе.
На Хеймитча возлагают обязанности навещать меня, следить, чтобы я ела и принимала лекарства.
Это не так просто.
Я возращаюсь к старым привычкам, приобретенным в 13 Дистрикте.
Брожу как неприкаянная по резиденции.
По спальням и кабинетам, танцевальным залам и ванным комнатам.
Ищу странные укромные уголки, чтобы спрятаться.
Шкафы с меховой одеждой.
Кабинет в библиотеке.
Давно заброшенная ванная в комнате со старой мебелью.
Эти места темные и тихие, их невозможно найти.
Я сворачиваюсь и пытаюсь полностью исчезнуть.
Окутанная тишиной, я снова и снова кручу браслет вокруг запястья, что говорит о моей умственной дезориентации.
Моё имя Китнисс Эвердин.
Мне семнадцать.
Мой дом Дистрикт 12.
Дистрикта 12 больше нет.
Я Сойка-Пересмешница.
Я свергла Капитолий.
Президент Сноу ненавидит меня.
Он убил мою сестру.
Сейчас я убью его.
И затем Голодные Игры закончатся.
.
.
.
Время от времени я снова оказываюсь в своей комнате, не уверенная, привела ли меня потребность в морфии или Хеймитч нашел меня.
Я ем, принимаю лекарства, и мне приходится мыться.
И дело не в воде, а в зеркалах, отражающий мое обнаженное, изуродованное огнем тело.
Кожные имплантанты все еще розовые как кожа младенца..
Кожа была повреждена, уцелевшие участки красные, горячие и местами расплавоенные.
Участки моей старой кожи мерцают белые и бледные.
Я похожа на причудливое стеганое одеяло из кусков кожи.
Части моих волос в некоторых местах обгорели полностью; остальное было обрезано на разных длинах.
Китнисс Эвердин, девушка, которая была в огне.
Меня бы это не сильно беспокоило, если бы вид моего тела не возращал воспоминания о боли.
И причинах, по которым мне было больно.
И событиях, предшествовавших боли.
И как я наблюдала как маленькая сестра превращается в живой факел.
Я закрываю глаза, но это не помогает.
В темноте огонь разгорается ярче.
Доктор
Аурелиус иногда навещает меня.
Мне он нравится, потому что он не несет глупостей, о том что я в абсолютной безопасности или о том что он знает, просто сейчас я этого не могу понять, как я буду однажды снова счастлива, или даже, что в Панеме все будет лучше чем сейчас.
Он только спрашивает хочу ли я поговорить, и когда я ему не отвечаю он засыпает на своем стуле.
Фактически, я думаю, что его посещения в значительной степени мотивированы его потребностью в дремоте.
Договоренность работает для нас обоих.
Время приближается, хотя я не знаю точные часы и минуты.
Президента Сноу судили он признан виновным, и приговорен к казни.
Хеймитч говорит мне, я слышу разговор, пока иду мимо охранников по коридорам.
В мою комнату приносят костюм Сойки-пересмешницы.
И мой лук, он не выглядит потрепанным, но нет колчана.
Или потому что он был поврежден, или, скорее всего, потому что у меня не должно быть оружия.
Мне не ясно, должна ли я каким-то образом подготовиться к этому событию, но ничего не приходит на ум
Позже однажды днем, после длительного уютного сиденья у окна позади нарисованного экрана, я путаюсь и поворачиваю налево вместо права.
Я оказываюсь в странной части резиденции и тут же теряю ориентацию.
В отличие от места, где меня поселили, вокруг нет никого чтобы спросить.
Мне это нравится.
Если бы я только нашла его раньше.
Так тихо, с толстыми коврами и тяжелыми гобеленами и звукоизоляцией.
Мягко освещены.
Приглушённые цвета.
Мирные.
Пока я не чувствую запах роз.
Я ныряю за какие-то занавески, дрожа слишком сильно, чтобы бежать, и жду выродков.
Наконец я понимаю, что никакие выродки не придут.
Тогда что это за запах? Настоящие розы? Возможно ли, что я оказалась возле сада зла? Пока я медленно продвигаюсь по залу, запах становится всепоглощающим.
Возможно не такой же сильный, как у настоящих выродков, но более чистый, потому что не конкурирует со сточными водами и взрывчатыми веществами.
я поворачиваю за угол и натыкаюсь на двух удивленно глядящих на меня охранников
Это не Миротворцы, конечно же.
Миротворцев больше не существует.
Но и не аккуратные, одетые в серую униформу солдаты из 13.
Эти двое, мужчина и женщина, носят наспех сшитые лохмотья настоящих мятежников.
До сих пор изможденные и в повязках, сейчас они следят за дверью, ведущей к розам.
