До сих пор изможденные и в повязках, сейчас они следят за дверью, ведущей к розам.
Когда я делаю шаг, чтобы войти, их оружие формирует X передо мной .
"Вы не можете войти, мисс," говорит мужчина.
"Солдат," поправляет его женщина.
"Вы не можете войти, солдат Эвердин.
Это приказ президента".
Я просто стою там и терпеливо жду, что они опустят оружие, что они поймут без объяснений: за этими дверями - то, в чем я нуждаюсь.
Просто роза.
Единственный цветок.
Чтобы прикрепить к лацкану Сноу, прежде чем я застрелю его.
Мое присутствие, кажется, беспокоит охранников.
Они как раз обсуждают, звонить ли Хеймитчу, когда позади меня раздается женский голос.
"Пусть она войдет"
Я знаю этот голос, но не могу сразу же вспомнить, кому он принадлежит.
Не Шлак, не 13, точно не Капитолий.
Я поворачиваю голову и встречаюсь лицом к лицу с Пэйлор, командиром из 8.
Она выглядит даже более изможденной, чем в больнице, но кто не выглядит так же?
"Под мою ответственность," говорит Пэйлор.
"Она имеет право на все за этой дверью".
Они ее солдаты, не Коин.
Они тут же опускают оружие и дают мне пройти.
В конце короткого коридора я толкаю стеклянные двери и вхожу внутрь.
Сейчас запах настолько сильный, что начинает сбивать с ног, как будто мой нос больше не способен его выдерживать.
Влажный спокойный воздух приятно действует на мою разгоряченную кожу.
А розы просто великолепны.
Ряды великолепных роз, насыщенного розового, закатного оранжевого и даже бледно-голубоко цвета
Я бреду сквозь проходы из аккуратно подстриженных растений, глядя на них, но не прикасаясь, потому что твердо выучила, насколько смертельна может быть эта красота.
Я понимаю, когда нахожу его, венчающего тонкий кустраник.
Изумительный белый бутон, который только начинает распускаться.
Я натягиваю левый рукав на руку так, чтобы моя кожа фактически не касалась бутона, беру садовые ножницы, и только размещаю их на стебле, как раздается его голос.
"Он красивый"
Моя рука вздрагивает, концы ножниц смыкаются, разрезая стебель.
"Цвета, конечно, прекрасны, но ничто не передает совершенства так, как белый".
Я по-прежнему не могу его видеть, но кажется, что его голос поднимается из расположенной рядом клумбы из роз.
Осторожно сжимая стебель бутона сквозь ткань рукава, я медленно огибаю угол и нахожу его сидящим в кресле напротив стены.
Он как обычно ухожен и хорошо одет, но на нем наручники, кандалы на лодыжках, следящие устройства.
На ярком свету его кожа кажется бледной, с болезненным зеленоватым оттенком.
Он держит белый носовой плоток с пятнами свежей крови.
Несмотря на ухудшение состояния, его змеиные глаза по-прежнему сверкают ярко и холодно.
я надеялся, что ты найдёшь путь в мою резиденцию
его резиденцию
Я нарушила границу его дома, так же как и он проскользнул в мой в прошлом году, шипя угрозы со своим кровавым, пахнущим розами дыханием.
Оранжерея - одна из его комнат, возможно его любимая; быть может в лучшие времена он сам ухаживал за цветами.
Теперь это часть его заключения.
Вот почему охранники остановили меня.
И почему Пэйлор позволила мне войти.
Я думала, что он будет заточен в самой глубокой темнице, которая только может быть в Капитолии, а не в колыбели роскоши.
Но все же Коин оставила его здесь.
Я пологаю чтобы создать прецедент.
Так, чтобы, если бы в будущем она когда-либо сбилась с пути истинного, подразумевалось бы, что президенты - даже самые презренные - получают специальный режим.
Кто знает, в конце концов, когда ее собственная власть могла бы исчезнуть?
"Есть очень много вещей, которые мы должны обсудить, но у меня есть чувство, что Ваше посещение будет кратко.
Что ж, начнем с главного".
Он начинает кашлять, и когда убирает носовой платок ото рта, тот окровавлен.
"Я хотел сказать тебе, как сожалею о том, что случилось с твоей сестрой.
"Даже в моем ослабленном лекарствами состоянии, это отзывается болью во мне.
Напоминая мне, что нет предела его жестокости.
И что даже стоя на краю могилы, он будет пытаться уничтожить меня.
"Столь расточительно и излишне.
Любой мог видеть, что игра уже закончилась до этого момента.
На самом деле, я уже собирался официально объявить капитуляцию, когда они выпустили те парашюты.
Его глаза застыли на мне, не мигая, словно боясь пропустить даже секунду моей реакции.
Но то, что он говорит, не имеет смысла.
Когда они выпустили парашюты?
"Ты ведь не думаешь, что я отдал этот приказ? Даже забыв о том факте, что если бы в моем распоряжении было рабочее судно, я бы использовал его для побега.
Но независимо от этого, какой был в этом смысл? Мы оба знаем, что я не выше убийства детей, но я не расточителен.
Я не забираю жизни без особых на то причин.
И для меня не имело смысла уничтожать площадь, заполненную капитолийскими детьми.
Абсолютно никакого.
"Я задаюсь вопросом, был ли следующий приступ кашля подстроен так, чтобы я успела обдумать его слова.
Он лжет.
Конечно, он лжет.
Но в то же время есть что-то, изо всех сил стремящееся освободиться от лжи.
Однако я должен признать, это был мастерский шаг со стороны Коин
идея, что я бомбил наших собственных беспомощных детей сразу сломала ту хрупкую преданность моего народа, которую они все еще чувствовали ко мне.
Не было никакого реального сопротивления после этого.
Ты знала, что это передавалось в прямом эфире? Ты можешь видеть руку Плутарха там.
И в парашютах.
Что ж, такой образ мыслей ты искала у Главного распорядителя Игр, не так ли?" уголки рта Сноу приподнимаются.
"Я уверен, что не он стрелял в твою сестру, но эти вещи происходили на самом деле.
Сейчас я не со Сноу.
Я в Специальном Вооружении, в 13, с Гейлом и Бити.
Смотрю на изобретения, основанные на ловушках Гейла.
Это игра на человеческих чувствах, на сострадании.
Первая бомба убивает жертв.
Вторая - тех, кто приходит на помощь.
Вспоминаю слова Гейла.
"Бити и я следуем той же книге правил, что и президент Сноу, когда он пытал Пита.
"Моя ошибка," говорит Сноу "Я слишком поздно разгадал план Коин.
Чтобы позволить Капитолию и дискриктам разрушать друг друга, и затем вступить, чтобы захватить лидерство с малыми потерями для 13-го.
Ошибки быть не могло, она намеревалась занять мое место с самого начала.
Это не должно меня удивлять.
В конце концов, это ведь Тринадцатый начал восстание, которое привело к Темным Дням, а затем бросил на произвол судьбы остальные дистрикты, когда все повернулось против него.
