Он посмотрел на меня, как на больного, и захохотал.
Смех был обидным, но смутил меня на секунду, не больше. Я был слишком возбужден от появления этого странного существа.
– Если ты не вирус, тогда, может, бог компьютерных сетей? Новая форма жизни, родившаяся в цифровом мире? Или великий хакер, который ищет помощников?
Пока я говорил, вентиляция замолчала, а монитор почернел.
– Ты еще здесь? – спросил я.
Колени дрожали, в горле пересохло, а в груди встал ком. В тот момент мне было страшно и интересно. Куда круче, чем при просмотре «ужастиков».
– Пока да, – ответил гость. – Вот только не знаю, зачем. Я думал, что в тебе что-то есть, а ты просто наивняк, который тычется подряд во все стороны, как слепой котенок. Открой глазки, мальчик.
Разом все включилось. Зажегся яркий свет, зашумела вентиляция, заиграла музыка из плейлиста, заголосил чтец новостной ленты… застучало в диком ритме сердце.
И вот тогда мне действительно стало обидно.
После внезапного визита виртуального создания прошло десять дней, а я все не мог успокоиться. Наваждение было подобно контекстной рекламе – откровения поджидали со всех сторон, хотя никакой конкретики не было. Никто не спешил подсказать, научить или открыть глаза – лишь туманные намеки. Но я не сдавался и продолжал наводить справки. Подслушанное здесь, подсмотренное там… Ничего конкретного узнать не удалось – гомункулы вели скрытный образ жизни.
Они называли себя гомункулами – виртуальные двойники, чьи-то копии, обладающие божественными возможностями в сетевом мире.
Но, несмотря на свои силы, богами они не были.
После дружеских посиделок с коллегами по работе я брел домой, решив не брать мобиль. Как и все последние дни, мысли скатились к тому вечеру, и чем больше я размышлял, тем ближе приходил к выводу, что действительно вел себя наивно. И посмеяться над моей глупостью было справедливо… если бы ограничилось только этим.
Но к чему тот пафос? К чему грубые слова, сказанные перед уходом? К чему театральность? Я был нубом, готовым поверить в чужое величие – зачем это акцентировать?
Оторвав глаза от асфальта под ногами, я увидел перед собой странное лицо. Белое, словно вырезанное из гипса. С черными яркими бровями, усами и аккуратной бородкой в полоску, которая протянулась от нижней губы до подбородка. Лишь глаза на этом неподвижном лице были живые.
Неизвестный протянул листок бумаги – такой архаизм! – и прошел мимо, не проронив ни слова. Я посмотрел на листовку, которую машинально зажал в руке, и прочитал: «Виртуальность – рай или царство бесов, вводящих в искушение? Хочешь узнать ответ – приходи».
Адрес был мне незнаком, но я тут же занес его в базу, боясь, что листовка потеряется. А после нашел скамейку и принялся искать инфу по людям в таких масках.
Фоксеры – происхождение названия терялось где-то в древней истории – открыто выступали на форумах, пропагандируя отказ от искусственных интеллектов и сложных виртуальных симуляторов.
– Не давай воли бесам!
– Пуская их в дом свой, ты приближаешь конец сущего!
– Апокалипсис тем ближе, чем больше цифр пронзили естество человеческое!
И прочий высокопарный бред.
Они появлялись во всех ветках обсуждений, так или иначе касающихся искинов, без зазрения совести влезали в чужие темы, грозили собеседникам карами небесными. Я даже засомневался, стоит ли идти на встречу – вдруг меня сочтут неблагонадежным, который раз и навсегда запятнал себя общением с виртуальным созданием? Но потом все же решился: в конце концов, если фоксеры покажутся чересчур неадекватными, никто не помешает мне уйти.
Первый сюрприз поджидал, когда я решил уточнить маршрут. Адреса не было на карте.
Может, я неправильно записал? Вытащил листовку из внутреннего кармана – нет, все правильно. Номера домов заканчивались семисотым на краю сектора. С листовки издевательски глядел семьсот пятый.
– Идиоты! – я стукнул кулаком по краю стола. Второй раз? Кому-то показалось смешным дать мне надежду и сразу же ее отобрать – во второй раз?
Десять дней назад я бы напрягся, черкнул пару оскорбительных фраз в паблике и забыл. Но теперь… теперь я поймал себя на мысли, что мне хочется бежать, найти кого-то из них на улице…
И что потом? Выпытать, не пошутили ли?
На секунду мне показалось, что я готов ударить первого встречного фоксера. Или даже… убить? Бред какой-то.
Тем не менее, я собрался и поехал по несуществующему адресу, а, прибыв, понял, что место выбрано не случайно. Улица проходила мимо семисотого дома и утекала движущимся тротуаром за периметр.
– Дальше не повезу. Не положено, – буркнул робот в мобиле. – Но можно вызвать человека-водителя. Полчаса ожидания.
– Не надо, – я расплатился и выбрался наружу.
Дошел до периметра, посмотрел вдаль, приложив ладонь козырьком ко лбу.
Движущийся тротуар почти сразу заворачивал вдоль стены сектора, а прямо не виднелось ничего, кроме старых бетонных плит, покрытых трещинами. Из них даже – я не поверил глазам, шагнул ближе, нагнулся – выглядывали толстые зеленые стебельки с желтыми лохматыми цветами.
«Одуванчик», – услужливо подсказал комм, когда я сделал фотографию.
Глядя на растение, я тогда подумал, что раз уж он смог, то почему не смогу я? Ведь найти каких-то фанатиков – это гораздо проще, чем прорасти сквозь бетон.
Человек в маске, который встретил меня у семьсот пятого дома, оказался проводником и учителем. Прежде чем погружаться в новый и неизвестный мир, следовало пройти подготовку.
Это были его слова, мне же тогда казалось, что я готов ко всему, и если мне что и надо, так это просто узнать о гомункулах – можно ли ими управлять, как распознать и как защититься.
Однако прежде следовало натренировать душу. Кайл, так звали моего наставника, с самого первого дня вдалбливал постулаты, которые требовалось усвоить:
– Ты должен уметь любить, – говорил он. – Не так, как любят оставшиеся в городе. Они делают это механически, повторяя то, что видели в фильмах. Их отношения выглядят фальшивкой и залиты розовой патокой. Настоящая любовь идет от сердца.
– Ты должен уметь ненавидеть, – продолжал Кайл после. – Не просто возмущаться тому, что тебя не устраивает. Никаких «понять и простить». Настоящая ненависть идет от древних предков. Это желание уничтожить противника.
– Ты должен уметь жить, – так обычно заканчивал мой наставник. – Не существовать в закрытой раковине. Не бежать в выдуманный мир. Не ограждать себя «личным пространством», увеличивающимся с каждой минутой до тех пор, пока ты вообще не сможешь находиться рядом с кем-либо. Настоящая жизнь начинается там, где есть настоящие любовь и ненависть.
