Жестко пробив в солнечное сплетение, отправляю зомбированного воина назад на сиденье. «Отдыхать» и мечтать о полноценном глотке воздуха.
Черные глаза бога полыхнули неизмеримой мощью… и мир застыл. Точнее, застыло все, кроме нас двоих. Привстали мы, практически, одновременно.
Если и он дернется за оружием… заеду с ноги. И плевать на последствия!
Не пришлось. В уме и способности делать правильные выводы высшей сущности не откажешь. Как и бог, возвращаюсь на сиденье.
– Что тебе надо, Аршай?
Аршай… У каждой души есть истинное, изначальное имя. То, под которым ее знают только в Мире Душ. То, что во многом определяет ее суть. Аршай… «Разрешенный»! Только Создатель мог разрешить существование частице Хаоса…
Глаза всесильного собеседника ждали ответа. А я все не мог его найти. Что мне надо? Человеку, залившему все свои реинкарнации кровью. В совершенстве владеющему только одним искусством – убивать. Воину, в жизни которого враги занимали настолько много места, что он стал их любить.
И ведь все началось именно здесь.
– Почему ты отдал свою армию врагам?
Еще в своей «родной» жизни, изучая «Бхагават-гиту», я крайне отрицательно отнесся к решению Кришны разделить силы перед битвой. Себя оставить в качестве всемогущего советника Пандав, а свою преданную, готовую умереть за предводителя армию – отдать во вражеский лагерь. Что же, причина столь неравнодушного отношения проста. Это была моя первая инкарнация. И сидящий напротив бог, по факту, предал и меня, и моих товарищей по оружию.
Воспоминания о том, что еще только предстоит, заполнили голову. Битва, в которой воедино слились поединки на холодном оружии и удары оставшихся от прошлой цивилизации боевых артефактов. Поражение объединенных войск Дурьодхана, смерть моих боевых товарищей. Я, в качестве верного телохранителя, сопровождающий небольшой караван проигравших властителей. Особая миссия в Египте. Там, где мы вырезали законную династию фараонов. И потом ритуальная инициация посвящения Злу, проходящая в недрах великой пирамиды.
Князь мира сего имел на меня все права. На наивного русского паренька, всецело преданного своим безжалостным, жаждавшим абсолютной власти командирам. Мать!..
Бог спокойно, даже с нотками сочувствия отвечает:
– Ты не поймешь.
– Отчего же? Наверное, таков был божественный замысел: выиграв битву, отдать победу Злу. Лишить Землю божественной магии, на семь тысяч лет погрузив в ненависть и жестокость.
– Ты говоришь правильно, но не понимаешь истинного смысла слов.
– Конечно! Куда мне, сиволапому, до ваших продвинутых методов воспитания душ! Ты знаешь, сколько раз за свои жизни я убивал и погибал сам?
– Души бессмертны, преходящи только человеческие тела.
– Да?.. А ты сам пробовал, как это – быть человеком? Обычным, полностью лишенным божественной памяти? А каково на закате реинкарнаций обнаружить, что ты, по факту, служил дьяволу, прямой дорогой направляясь в Ад? Или, хочешь сказать, что я по собственной воле выбрал этот путь?
– У тебя была полная свобода выбора, Аршай.
– У лишенной божественной памяти души, живущей только первую инкарнацию? Я лишь честно исполнял приказы! И твой приказ в том числе…
Останавливаюсь на полуслове. Мать!.. От кого я жду сочувствия?! И кому что-то хочу доказать?!
– Сейчас ты можешь все начать сначала. Даже остаться здесь, с нами. Будешь помогать Арджуне, как его друг.
– Подчистишь ему воспоминания? А что ты, Кришна, сделаешь с моими воспоминаниями о всех реинкарнациях, полных крови и убийств?
– Сейчас ты можешь начать все сначала. Подумай, Аршай.
И я подумал. Вспомнил всех своих погибших товарищей. Вспомнил тех, кого убивал. И то, что только предстоит испытать людям этой несчастной планеты.
– Не пойдет.
На сей раз напарник Кришны двигался в разы быстрее. Еще бы, с подсаженной матрицей бога…
Но в моей крови гудела та же великая энергия.
Удар, перехват, поворот…
Толстое дуло штурмовой винтовки смотрит Арджуне в переносицу, а мои пальцы мертво сжали его лежащие на оружии руки. Осталось только вдавить спусковой крючок…
– Если я его сейчас грохну, кому ты расскажешь «Бхагават-гиту»?
Из воина словно вынули все кости. Он мешком завалился на пол машины, оставив винтовку в моих руках. Понятно. Похоже, здесь я справедливости не найду. Как и всего в жизни, ее придется добиваться самому. А пушку, пожалуй, прихвачу. Обойдется меткий стрелок Арджуна без своего легендарного «лука».
Кстати, что там было относительно «только в его руках»?
Действительно, на ствольной коробке нет того синего огонька-индикатора, который горел всего несколько секунд назад. Привязка к владельцу? Под бесстрастным взглядом бога наклоняюсь и прикладываю к оружию вялую руку воина. Так и знал!
Но это не отпечаток пальца… Ага!
Среди украшающих кисти Арджуны золотых перстней резко выделяется украшенное рунами простенькое серебряное колечко. С усилием стянув его с пальца стрелка, надеваю на свой. Блин, ощущение – дерьмо! Кольцо словно жжет короткими электрическими разрядами, пытаясь… да ведь оно определяет отпечаток души владельца! И не может определить, потому что в моей душе…
Коротко бью в нос все еще бесчувственному телу, смачиваю кольцо его теплой кровью. Жжение исчезает. Руку на оружие… работает!
– Ты умен, Хаос…
– Меня зовут Аршай.
Вон те патронташи с магазинами, свисающие с крюка на броне, точно к винтовке. С собой их. Поднимаясь по короткой лесенке, бросаю взгляд на Кришну. Ответный взгляд бога не выражает ничего. Ну, и счастливо оставаться. А у меня дела.
Простите, потомки: с этого момента История пойдет другим путем.
И в свое подразделение возвращаться уже ни к чему. Гораздо интереснее во-о-он то направление, точнее, особый объект, скрытый за грядой невысоких холмов.
На середине пути и так беспокойно ведущий себя конь совсем заартачился. Приседая на задние ноги, косясь, фыркая и прядая ушами, он наотрез отказался слушаться поводьев и моих колен. Причина, кажется, ясна: отпечаток сознания Олексы полностью слился со всеми пережитыми реинкарнациями, и в седле уже не честный арийский витязь, а жестокий, обожженый Смертью воин Аршай.
Соскочив на землю, тянусь успокоить верного товарища… а он с ужасом шарахается от протянутой руки.
– Ворон, что ты?.. Это же я…
А добавить: «Твой хозяин», язык уже не повернулся. Что осталось от меня изначального?
Наши взгляды встретились. И в выразительных глазах коня я явственно разглядел горе, обиду, страх… и сочувствие.
– Это я, друг. Только уже проживший множество жизней. Не самых хороших.
