После второй порции «Имперского Орла» я почувствовал, что меня начинает развозить. А уж от третьей я и вовсе начал икать. Пустой желудок сделал свое пагубное дело. Тем временем за спиной Детеринга медленно опустилась полированная деревянная перегородка, и к нам повернул голову пилот:
– Милорд, вас вызывает дежурный офицер некоего субрейдера, который по неизвестным мне причинам контролирует воздушное пространство над финишем. Я включаю громкоговорящую?..
– Ага, – удивился Детеринг, – несут службу, черти! Включай.
– Эй, – позвал я, – как тебя… ик… дежурный! Мы свои! Это я – флаг-майор Королев!
– Здравствуйте, кавалер, – услышал я незнакомый молодой голос. – Лейтенант Уинтер…
– Я тебя понял… ик… Уинтер… снимай это свое… ик… целеуказание!
– Есть, флаг-майор!
– Поехали, – скомандовал Детеринг пилоту. – Садись возле корабля, там хватит места.
Через три минуты мы приземлились прямо перед входом в дом. Взяв в руку чемодан, я осторожно вывалился наружу. На свежем воздухе меня изрядно зашатало. Детеринг же, напротив, обрел несколько неестественную твердость движений. Сумрачно матерясь, он выбрался из самолета, держа в одной руке свой продолговатый чемоданчик, а в другой – недопитую бутылку «Орла».
Из дома тем временем выбежала Ольга.
– А… – произнес я, щурясь, – это… ик… ты… Я, как видишь, вполне жив. Можно сказать, целиком и полностью.
– Господи, – вытаращила она глаза, – да вы пьяны! Оба! И что у тебя с лицом?
– Так, – объявил я. – Слегка подрался. Все в норме. Хочешь… ик… виски?
– Господа имперские офицеры не бывают пьяны! – твердо заявил Детеринг. – Что за мерзкие инсинуации, миледи?
– Идемте в дом, – махнула Ольга рукой.
В холле Детеринг увидел дворецкого. Двухметровый детина, вероятно, до того поразил воображение моего дорогого патрона, что он остановился и несколько секунд с нескрываемым изумлением рассматривал одетого в черный камзол дядьку.
– Хочешь виски? – спросил он наконец.
– Нет, милорд, благодарю вас, – склонил голову дворецкий.
– Не хочешь… Королев! Флаг-майор Королев!
– Я! – отозвался я с лестницы.
– Ко мне!
– Есть!
Я вернулся в холл. Детеринг сидел верхом на своем чемодане, поставив его на ребро, и с любопытством разглядывал этикетку на бутылке.
– Виски? – любезно предложил он мне.
– Может быть… ик… шеф, мы… ик… пройдем наверх, в трапезную?
– Логично, флаг-майор! Чертовски логично! Но сперва я буду тебя клеить… где мой с-сундук?
– Он в спальне, шеф.
– Л-логично! В спальню – ша-ам а-арш! Ать, ать, ать, два, три! Р-рняйсь! И-ирно! Р-рнение на знамя!
У Детеринга был отличный строевой голос – от его команд сотрясался весь дом, причем команды произносились четко, как на параде. Видимо, строевая относилась к числу его тайных слабостей. В такой манере мы и добрались до спальни. Умывшись, Детеринг почти протрезвел, но это уже ничего не значило. Настроение у него было великолепное, я его таким давно не видел.
Усадив меня перед зеркалом, он осторожно снял с моей щеки блокадер и внимательно осмотрел ожог.
– Ерунда… жить будешь, ха…
Ночной ливень разогнал тучи, и утро было солнечным, искристо-розовым – только на Кассандане и только в горах бывает такое утро. Мы с Ольгой сидели на давешней стеклянной веранде, я похмелялся темным пивом, чувствуя себя после вчерашней попойки не лучшим образом. Ольга молчала, с улыбкой наблюдая за мной. Вчера она улыбалась точно так же – мягкой, чуть грустной улыбкой много повидавшей женщины.
После второй кружки я почувствовал некоторое облегчение.
– Детеринг, верно, еще дрыхнет. Он вообще мастер поспать в свободное время.
– По-моему, он мастер не только поспать, – заметила Ольга.
– Ты имеешь в виду – выпить? Хм, шеф просто большой сибарит – опять-таки в свободное время. Ты обратила внимание, как он одевается? Шеф – тонкий ценитель радостей жизни. Веселый мудрец, если хочешь.
Ольга сложила руки на груди и с грустью поглядела на меня.
– Когда ты прилетишь?
– Хм, – я нацедил себе из стоявшего на столе бочонка третью кружку и поскреб подбородок. – Мне нужно урегулировать некоторые вопросы. Насколько я понимаю, усадьба нуждается в реконструкции, а? А твое положение – я имею в виду финансовую его сторону – оставляет желать лучшего.
– Ну, не так драматично, – улыбнулась женщина, – но где-то около того.
– Ну вот. А мои… э-ээ… деньги… все равно их девать некуда. Кроме того, я имею желание прикупить кое-какие земли. Ну, это после венчания, разумеется. Свадьба будет в Метрополии – ты не возражаешь?
Ольга закрыла глаза, погладила пальцами мою ладонь, лежащую на столе.
– Ты не шутишь?
– С чего бы это я стал шутить? Мне двадцать восемь лет… почти двадцать восемь, неважно. Пора уже. Мы будем красивой парой – молодой милорд в строгом черном мундире и шикарная, ослепительная миледи. Как ты считаешь? Нам, наверное, будут завидовать. Мне будут завидовать коллеги. Тебе станут завидовать подруги. К нам в гости будут приезжать известные солидные люди. Так что дом нужно перестроить соответствующим образом.
Ольга весело рассмеялась.
– Это у тебя после вчерашнего?
– Прости?.. Ты не собираешься выходить за меня замуж?
– О, Боже! Конечно, собираюсь! Но…
– Что – но?
– Дом, земли… о чем ты?
– Оленька, девочка, – я сделал хороший глоток, вытер губы салфеткой и отодвинул кружку, – я ведь не беден. Я настолько не беден, что шпагу лендлорда я скорее всего мог бы купить. Просто купить, если бы вплотную занялся этим вопросом. Так что деньги – пусть тебя это не волнует. Ты выходишь за офицера, который даже не знает толком размер своего штатно-должностного оклада.
Она вытащила сигарету из лежащей на столе пачки, закурила и с удивлением спросила:
– Следовательно, мой будущий муж намного богаче меня?
– Намного. Тебя это беспокоит?
– Это несколько… неожиданно. И что же, он собирается тратить свои деньги на молодую жену?
– В разумных пределах. Во всяком случае, он собирается утроить доход семьи – в ближайшее же время. Миледи придется научиться управлять некоторыми… э-э-э, предприятиями, собственницей которых она вскорости станет.
